— Так ещё половина есть!
— Да не своей. Группы лавэ. Городские после пар дождались, а с общаги пацаны по домам ломанулись… И нахер с баблом сюда попёрся…
Вадик присвистнул.
— Всю степуху общажных?
— Ага.
Андрей жевал губу. Было стыдно, но к стыду, к его вариациям и оттенкам, он привык. Как к похмелью после пьянок. Когда сидишь на игле азарта, стыд — перед родителями, кредиторами, самим собой — обычное дело. Но вот так вляпаться — не одолженные слить, а тупо чужие, которые в понедельник надо отдать, иначе деканат, отчисление…
Ладно, не киснуть. До понедельника два дня. Целых два дня. Прорвёмся.
— У самого как? — с надеждой спросил Андрей. — Есть зарядить?
— Пыль. На две сотни кредитов.
— Долганёшь?
— Давай на двоих. Поднимем — рассядемся.
— Добро.
— Бонус на одиннадцатом чей?
— Денис занял.
— А тебя какой нагнул? Этот гад? — Вадик кивнул на автомат, за которым сидел Андрей. Над экраном висела наклейка «№ 4».
— Ага.
— Будем вынимать. Денис, закинь!
Заряжальщик, молодой жилистый парень со шрамом на правом виске, выбрался из кресла. Вотчиной заряжальщиков было небольшое пространство перед кассой: столик, телик на тумбочке. Сидя в кресле, Денис походил на отца огромного семейства, часто выдёргиваемого с насиженного места окриками детишек.
Денис пересчитал деньги.
— На все?