- О том, что было, Ева. Когда-нибудь должны же мы поговорить начистоту? Почему, ты думаешь, я порвал с ней? Причём не сомневаясь?
- Я… не знаю.
- Потому что желание защищать тебя 24 часа в сутки стало моей одержимостью. Потому что я не просто хотел, а испытывал потребность в этом. Пугающе стабильную потребность. И поверь, ничего братского в тех чувствах не было.
- Да, я знаю… вошла однажды в твою мансарду, когда ты душ принимал…
- Что?
- Ты произнёс мое имя.
- А вот теперь мне действительно стыдно! Даже не верится, что я еще способен краснеть! - смеётся. - Тебе стоило сжалиться и облегчить мою участь!
- О, нет! Ушам своим не верю! Дамиен был кем угодно, но только не пошляком!
- Сама ты пошлячка! Я говорил о душевной близости! А ты что подумала?
Боже, я отдам всё, что у меня есть, только за то, чтобы эта искренняя глубинная улыбка не сходила с его лица! Он улыбается! Не ртом и глазами, он улыбается душой! Только в самые счастливые и беззаботные моменты нашей жизни я видела этот фантастический прищур.
Не выдерживаю, тянусь и целую лучи у края его сощуренных игривостью глаз. Весёлость уступает место серьёзности, но она другая: ласковая, мягкая, тёплая. В ней нежность и принятие. В ней близость.
- Мне нравится, как ты улыбаешься. Я живу, когда ты смеёшься! – признаюсь.
Я говорю с ним искренне. У нас были годы на игры в прятки и обиды, на драму, скользящую по спирали наших поступков вокруг всё той же оси, называемой судьбой. А теперь мы в той точке, где можно быть открытым, где «не сказать и потерять свой шанс» страшнее, чем «сказать и быть непонятым». Мы в стадии замены навязанных ценностей истинными. Мы на ступени, где счастье важнее гордости. Где достоинство уступает место возможности.
Возможность - это слово стало главным для меня, оно пришло на смену твёрдому и непоколебимому «нет», превратившему мою жизнь в тёмный душный подвал. Нет души, нет свободы, есть только правила и законы, нарушать которые смерти подобно. Но мы однажды нарушили, и ведь не умерли же. Оба живы, оба дышим. Лежим рядом и смотрим на звёзды. Так почему же не позволить себе быть настоящими?
- Я думаю, эти эмоции нормальны, и они случаются. Но люди воспринимают их сквозь призму табу, если знают, что их связывает родство. Это как нераспустившийся бутон, он так и засыхает. Наш распустился, но не успел дать плоды.
Дамиен молчит, ничего не отвечает. А мне почему-то хочется признаться:
- Я была там.
- Знаю, видел.
- Почему не подошёл?
- Хотел, чтобы сама решилась.