Господи, Боже, как же отчаянно я люблю его… Фатально, трагично, отдав каждую свою клетку, вручив ему всякий свой атом. Меня давно уже нет, есть только Ева, целиком зависимая от Дамиена.
Что это? Удушье и слёзы? Сердечный приступ? Инфаркт? Да нет же! Я живее всех живых, хочу и буду жить, и самое первое, что мне нужно сказать ему:
- Я не хочу! Ничего этого не хочу!
- Ева… - не могу поверить, но, кажется, он понимает меня. Я вижу это в мягкости его взгляда, в его нежности, целиком адресованной мне.
- Будь моим братом-близнецом! Останься им! Ты мне нужен! Дамиен… - рыдаю.
Спустя мгновение моё лицо уже спрятано на его груди, Дамиен обнимает меня, но так горько и такими горячими слезами я ещё не плакала. Но это, конечно, только кажется: много чего забылось, и хорошо, что память услужливо избавляет от боли, позволяя проживать полноценно такие трепетные моменты, как этот.
- Ну что ты! – его голос хрупок, и в этой хрупкости вся его уязвимость. - Я навсегда с тобой! Ты же знаешь! Мы вместе и это неизменно, - улыбается. - Самая стабильная и непреложная истина в истории мироздания!
Дамиен случайно задевает клавиатуру своего ноутбука, и я успеваю услышать ещё кусок записи:
- Я Адам, - его голос, - эту запись мы делаем для Евы. Она сейчас в больнице, сражается с раком, но обязательно одержит победу. Я в это верю и она тоже.
- Я Элайя, тот мальчик, которого вы отдали в семью судовладельцев - заводов у моих родителей никогда не было, они владели товарными судами, - голос, полный иронии, и с этого дня и он тоже мне знаком.
Руки старухи зажимают рот:
- Это не я, не я тебя им отдала!
- Не беспокойтесь, - снова Дамиен, - это видео не для разбирательств и не для полиции, оно для Евы и только.
- Разбираться уже не с кем, все основные действующие лица уже ушли со сцены: и потенциальные истцы, и вероятный ответчик, - опять усмешка.
Дамиен выключает компьютер, возвращается на мою постель и, не глядя, находит мою руку, сжимает её своей тёплой, сплетает наши пальцы так, что, кажется, их уже не расплести. Он смотрит в одну точку на стене, продолжая крепко держать меня.
- Ребята, я выйду на время, вы хотите побыть наедине? – предлагает неожиданно серьёзный Элайя. Оказывается, он всё-таки может им быть.
- Да, пожалуйста, - тихо соглашается Дамиен.
Как только дверь за Элайя закрывается, рука, сжимающая до этого мою, напрягается ещё сильнее. Дамиен, как и прежде, не смотрит на меня, но я вижу его профиль, и на лице его вулканический взрыв: сожмуренные глаза, сведённые брови и губы, эти несчастные губы, которые так усердно сегодня сжимают, что в них не осталось ни цвета, ни полноты. Дыхание, частое и шумное, выдаёт то, как мужчина, приученный сдерживать эмоции, борется сейчас с ними, призвав при этом все свои силы и ухищрения.
Я жду, пока он справится. Жду, пока найдёт в себе силы посмотреть мне в глаза. И вот, наконец, это происходит: он поворачивается. Его взгляд бездна, и ему не нужно слов, чтобы сказать мне то, что хотел бы. Да и нет таких слов, которые могли бы выразить смятение его чувств, все те вихри и волны, что переполняют его любящее сердце.
Нам не нужны слова – мы всегда умели говорить взглядами. И этот диалог двух людей, одураченных жизнью, поломавших один другого, но при этом понявших, осознавших никчёмность жизни друг без друга – самая главная беседа в нашей жизни.