Я кричал на неё. Я обидел. А ей нужны были мои руки, правильные мудрые слова, моё понимание, моя поддержка.
Она позвала меня, это был её зов, её способ прокричать, как ей плохо. Она попросила о помощи, но я не понял, а когда это случилось – было уже слишком поздно.
Из-за меня Ева провалилась, из-за меня. Я знаю. Ведь когда вошёл в ту жуткую комнату, видел в её глазах жизнь, мгновения, но она там была.
Меня ждали.
Ждали, что приду и успокою, сниму боль, помогу справиться, вырваться.
Но я накричал. Толкнул её в отрицание всего и всех.
Мне нужна моя машина и дорога. Я всегда находил все ответы в пути, в скорости. В красоте движения.
Но не в этот раз: ответов нет, я в растерянности от собственного бессилия, и это меня убивает. Никогда ещё мне не было так больно и настолько страшно: Еве плохо, моей ЕВЕ!
И я ничего не могу сделать.
НИЧЕГО.
Меня больше нет в её мире, в той пустоте, где её душа нашла временный покой.
Когда предают чужие - тяжело, но когда близкие – это сбивает с ног. Убивает.
Я предал её.
Предал.
Не услышал. Не понял.
В моём большом доме живёт семья: красивая и умная женщина, здоровый сын.
Но мой Мустанг не летит над дорожным полотном, как должен был, он вязнет в болоте. Весь в налипшей грязи, он едва ползёт, ведь его водитель понятия не имеет, куда и зачем едет.
Только однажды моя жизнь была ровной прямой трассой, а сам я плавал в кайфе немыслимой скорости своего движения. Это было давно и длилось всего год. Один единственный год я был счастлив.
Счастлив любить женщину, не зная, что она – моя родная кровь, сестра, мой близнец.
Годы прошли, я делаю, что должно, живу по совести, воспитываю сына, стараюсь любить жену. А в груди гнилая рана и боль. Тупая, но привычная боль от осознания безысходности. Тупика, который не обойти.