Дженни остановилась, обомлев, когда рыдающая мать мальчика бросилась к ее ногам, обхватила руками колени и простонала:
– Спасибо, миледи, спасибо… Вы святая… Благослови вас Господь… Спасибо…
– Нет, не надо, пожалуйста, – отчаянно протестовала Дженни, а потрясенная женщина схватила подол ее юбки и принялась целовать. Муж ее с шапкой в руках шагнул вперед, поднял жену и обратил на Дженни глаза, в которых блестели слезы.
– Если сын вам понадобится, чтобы помочь по хозяйству, – сказала она ему, – он может отбывать свое… э-э-э… наказание вместо этого на следующий день.
– Я… – сдавленно вымолвил он, потом прокашлялся, расправил плечи и с трогательным достоинством договорил: – …буду молиться за вас каждый день до конца своей жизни, миледи.
Улыбнувшись, она напомнила:
– Надеюсь, и за моего мужа тоже.
Отец мальчика побледнел, но сумел посмотреть в глаза разгневанного мрачного мужчины, стоящего рядом с Дженни, и довольно-таки искренне подтвердить:
– Ага, и за вас тоже, милорд.
Люди расходились в жутком безмолвии, бросая через плечо подозрительные взгляды на Дженни, которая уже сомневалась, не слишком ли это долго – два месяца. По дороге назад в зал Ройс был так молчалив, что она встревоженно посмотрела на него.
– Ты, кажется, удивился, – испытующе проговорила она, – когда я назначила два месяца.
– Удивился, – с ироничной насмешкой подтвердил он. – Мне на минутку показалось, что ты собираешься поздравить его с удачным попаданием в цель и пригласить отужинать с нами.
– По-твоему, я поступила чересчур мягко? – с облегчением допытывалась она, пока он открывал тяжелую дубовую дверь в зал и отступал, пропуская ее вперед.
– Не знаю. Я никогда не имел дела с крестьянами и не знаю, как наводить среди них порядок. Однако Пришему следовало бы лучше знать и не толковать о наказании смертью. Об этом не могло быть и речи.
– Он мне не нравится.
– Мне тоже. Он прежде был тут управляющим, и я его оставил. Пожалуй, пора поискать кого-нибудь на замену.
– Надеюсь, скоро? – настаивала Дженни.
– В настоящий момент, – заявил он, и она не заметила промелькнувшей в его глазах искорки, – у меня на уме более важные вещи.
– В самом деле? Какие же?
– Уложить тебя в постель, а потом поужинать – так-то вот.