Королевство грез

– Мне очень жаль, если да.

– Нет.

– Это все равно больно, кто бы ни взял тебя в первый раз.

Слезы выступили у нее на глазах, спазм перехватил горло, она повернулась на другой бок, пытаясь высвободиться из его рук, но он быстро схватил ее, прижавшись к ней всем телом. «Кто бы ни взял тебя», горестно думала Дженни, очень мало похоже на «Я люблю тебя».

Ройс знал это, как знал, что безумием было бы даже подумать о подобном. «Не сейчас, еще нет… никогда», – поправил он себя, а перед его мысленным взором возник образ женщины, на которой он собирался жениться. Он не видел никакой вины в том, что среди всех прочих занимался любовью с Дженни, поскольку пока не был обручен, хотя Генрих, потеряв терпение, сам сосватал за него леди Мэри Хеммел.

В этот миг Ройсу пришло в голову, что даже если бы он был обручен, все равно не испытывал бы вины. Лицо Мэри Хеммел, милое и красивое, в обрамлении серебристо-светлых волос, стояло перед ним. В постели Мэри была страстной и неутомимой. Она сама, улыбаясь ему в глаза, призналась низким и резким голосом: «Вы, милорд, олицетворяете Власть, Силу и Могущество, а для большинства женщин это самые сильные побуждения к любви».

Глядя на пламя камина, Ройс лениво гадал, продвигает ли это дело Генрих, не дожидаясь его возвращения в конце месяца. Будучи сильным государем, добывшим трон в бою, Генрих быстро приобрел довольно-таки неприятную, по мнению Ройса, привычку при малейшей возможности решать политические проблемы дорогостоящим способом устройства браков между враждующими семействами, начиная с собственной женитьбы на Елизавете Йоркской, дочери того самого короля, у которого он отбил английский трон годом раньше в сражении, завершившемся гибелью противника. Больше того, Генрих не раз заявлял, что, если б его дочь была надлежащего возраста, он выдал бы ее за Иакова Шотландского и положил таким образом конец нескончаемым раздорам между двумя странами. Подобные решения могли удовлетворять Генриха, но Ройс не желал для себя такого недружественного союза. Ему требовалась послушная, сговорчивая жена, которая согревала бы его постель и украшала его жилище; он слишком часто сталкивался в своей жизни с враждой, чтобы сознательно впустить ее в собственный дом.

Дженни заерзала в его руках, пытаясь высвободиться.

– Могу я теперь вернуться в свою комнату? – глухо спросила она.

– Нет, – решительно отвечал он, – наша сделка далеко не завершена.

И тут же, чтобы доказать это и смягчить своевольный приказ, перевернул ее на спину и впился губами, пока она не прильнула к нему и не ответила на поцелуй с неудержимым сладострастием.

Глава 11

Лунный свет лился в окно. Ройс во сне перекатился на живот и протянул руку, ища Дженнифер. Рука наткнулась не на теплую плоть, а на холодные простыни. Опыт, накопленный в жизни, которая прошла рядом с опасностью, в мгновение ока пробудил его, вернув от глубокого сна к полному осознанию действительности. Он распахнул глаза, перевернулся на спину, оглядел комнату, скользя взглядом по мебели, громоздящейся призрачными тенями в слабом лунном сиянии.

Спустив ноги с кровати, Ройс встал и поспешно оделся, проклиная собственную глупость, что не позаботился поставить стражу в конце лестницы. Прихватив по привычке кинжал, он пылал яростью на самого себя, заснувшего в приятной уверенности, что Дженни не сможет выбраться из-под него и хладнокровно замыслить побег. Дженнифер Меррик способна на это и на многое другое. Остается лишь радоваться, что она не попыталась перерезать ему глотку, прежде чем убежать! Рванув засов, он пинком распахнул дверь, чуть не наступив на перепуганного оруженосца, спавшего на тюфячке перед входом.

– В чем дело, милорд? – тревожно спросил Гэвин, садясь и готовясь вскочить на ноги.

Какое-то неуловимое движение, что-то, мелькнувшее за окном на балкончике, привлекло взгляд Ройса.

– В чем дело, милорд?

Дверь захлопнулась перед ошеломленной физиономией Гэвина.

Внушая себе, что он просто испытывает облегчение, избавившись от еще одной нежелательной ночной погони, Ройс молча открыл дверь и шагнул наружу. Дженни стояла на балконе, устремив взор вдаль. Ройс, прищурившись, разглядел выражение ее лица, и его омыла вторая волна облегчения. Похоже, она не собиралась бросаться вниз с карниза и не оплакивала потерю девственности. Она казалась просто погруженной в думы.

Дженни действительно углубилась в собственные мысли и не заметила, что уже не одна. Успокаивающие ласковые дуновения не по сезону теплого ночного воздуха помогли ей прийти в себя, но даже сейчас казалось, что весь мир перевернулся нынешней ночью, и причиной этого отчасти стала Бренна: Бренна и подушка, набитая перьями, сподвигли Дженни принести в «благородную» жертву свою девственность. Ужасающее открытие поразило ее, как только она начала погружаться в сон.