Хранитель драконов

– Нет смысла паковать багаж и блуждать в темноте в надежде найти гостеприимную семью. Еще одна ночь на борту «Смоляного» не причинит нам вреда, Седрик. Утром ты сможешь подыскать жилье, пока я переговорю с местным Советом о драконах.

Такое положение дел казалось ей вполне естественным. На корабле тесновато, но вполне удобно. Еда простая, но сытная. Капитан Лефтрин, возможно, временами грубоват, однако его старания быть гостеприимным подкупают своей искренностью. Элис нравилось его общество. А вот Седрик явно считал речника неотесанным мужланом. По нескольку раз в день он бросал на Элис долгие страдальческие взгляды, слыша, как Лефтрин расточает в ее адрес комплименты, а один раз едва не рассмеялся над его неуклюжей галантностью. Элис с удивлением обнаружила, что ее это задело: насмехаясь над Лефтрином, Седрик ведет себя жестоко и глупо, подумала она.

Внимание Лефтрина льстило ей.

Элис старалась не думать об этом, но ничего не могла поделать, застигнутая врасплох. Сначала комплименты капитана заставляли ее чувствовать себя неуютно и даже казались подозрительными. Но в последний день она пришла к выводу, что его восхищение идет от сердца. Ей определенно доставляла удовольствие мысль о том, что этот грубовато-мужественный речник находит ее привлекательной. Он был не похож ни на одного из тех мужчин, которых ей прежде доводилось встречать. В его обществе Элис чувствовала себя действительно отважной и даже слегка безрассудной путешественницей. В то же время его очевидная сила и знание дела вызывали в ней ощущение безопасности. Она позволила себе общаться с ним, решив, что это лишь на короткое время и что у нее нет намерений нарушать верность Гесту. Она всего лишь хочет чуть-чуть порадоваться тому, что мужчина считает ее красивой.

А Седрик, должно быть, переживал лишь потому, что желал всячески защищать ее. Покровительство его тронуло Элис и вновь вызвало к жизни детскую привязанность к нему. Ведь Седрик нравился Элис еще до того, как вырос в такого красивого мужчину. В то время он проявлял к ней интерес, в отличие от других парней, которые на нее – рыжеволосую, с густыми веснушками и плоской грудью – даже не смотрели. А Седрик был добрым. О, как она мечтала, чтобы он – старший брат ее лучшей подруги – был к ней расположен еще больше! На уроках она тайком рисовала в тетрадке переплетенные инициалы – свои и его. Она стащила одну из его перчаток для верховой езды. Перчатка пахла Седриком, и сейчас Элис, краснея и смеясь, вспоминала, как хранила перчатку под подушкой и нюхала каждый вечер перед сном. Интересно, куда она дела эту перчатку? И когда отказалась от мечтаний о том, что однажды Седрик обратится к ней со словами любви? Возможно ли, что в юные годы она была ему небезразлична? И вдруг это чувство сохранилось в каком-нибудь тайном уголке его сердца?

О, это была глупая фантазия, такая же никчемная, как ее робкий флирт с капитаном. Но очень приятная. И что плохого в том, если на денек-другой она вообразит, будто два столь разных мужчины находят ее привлекательной? Гест постоянно заставлял ее чувствовать себя уродливой, неуклюжей и нудной. Согретая светом и теплом капитанского восхищения и покровительством Седрика, Элис сама себе казалась цветком, возрождающимся к жизни.

За короткое время пребывания на «Смоляном» Элис ощутила, что ее приключение становится именно таким, о каком она мечтала. Баркас сидел в воде низко, едва возвышаясь над рекой; и от этого огромные, словно башни, деревья выглядели еще выше. Птицы и странные речные существа, и опасные, и безобидные, были здесь совсем близко. С палубы баркаса Элис видела животных, которых Лефтрин назвал болотным лосем и речной свиньей. Один крупный зубастый галлатор соскользнул с илистой отмели, где грелся на солнце, и некоторое время плыл рядом с кораблем, пока Скелли не огрела его шестом так, что он едва не вылетел обратно на берег. Элис видела несколько крупных водяных птиц разных пород; Лефтрин заметил, как она рисует их в своем путевом дневнике, и тут же восхитился ее талантом художницы. Он упросил ее пролистать дневник назад, к началу зарисовок речного путешествия, и расхвалил ее наброски. Элис покраснела от удовольствия, когда он узнал на одном из рисунков капитана Трелла. Потом Лефтрин сообщил, как называют в Дождевых чащобах растения, которые были зарисованы в дневнике, и Элис очень порадовала его, подписав эти названия под рисунками.

«Я рад, что оказался полезен такой ученой даме, как ты, госпожа!» – сказал капитан с горячностью, заставившей Элис зардеться.

Но одна новость, которой он поделился с Элис, огорчила ее. Капитан подошел, когда Элис сидела на крыше палубной надстройки в кресле, закутавшись в плащ от вечернего холода и опустив вуаль, чтобы защититься от насекомых.

– Не возражаешь, если я немного побуду здесь? – Сочетание официальной вежливости с его обычными грубоватыми манерами показалось ей странным. – Я вспомнил, что у меня есть кое-какие сведения, которые, возможно, пригодятся тебе.

– Конечно присаживайся! Ведь это твой корабль, – ответила Элис, заинтригованная его заговорщицким тоном.

Без дальнейших церемоний Лефтрин опустился на доски рядом с ее креслом, удивительно ловко подогнув ноги.

– Так вот… – немедленно приступил он к рассказу. – Совет в Кассарике кое-что придумал насчет драконов. Драконы с затеей согласились, но по некоторым причинам о ней почти никто не знает. Но для тебя это, верно, важно, ты ведь хочешь поговорить с драконами. Вот я и решил поделиться с тобой, вроде как тайно. Дело в том, что Совет собирается перевести драконов отсюда. И мне сказали, что это произойдет довольно скоро. Не позже чем через месяц.

– Перевести драконов? Но как? И куда? Зачем они это делают? – Элис была потрясена.

– Ну, по поводу «как» могу сказать, что они могут только топать своим ходом, иначе никак. А что до «куда», то мне этого до конца не прояснили. Только сказали, что вверх по реке. Ответ на «почему» очень прост – все в Дождевых чащобах знают, что драконы в Кассарике стали обузой. Они опасны для рабочих на раскопках погребенного города, да и для местных тоже. Голодные, с дурным характером, а некоторые и не особо разумные. Им не хватает умишка, чтобы не кусать руку, которая их кормит, если ты понимаешь, о чем я. Не знаю уж, каким образом, но Совету удалось убедить драконов оттуда уйти. Если удастся собрать команду, чтобы присматривать за этим стадом, то драконов уведут как можно скорее.

У Элис закружилась голова. А вдруг, прибыв на место, она обнаружит, что драконов уже услали? Что тогда? Она с трудом сумела выразить свои опасения словами. К ее удивлению, капитан беспечно улыбнулся:

– Что ж, госпожа, потому-то я и решил с тобой поговорить. Видишь ли, я – часть той команды, которую Совет пытается собрать. И насколько могу судить, если я откажусь, то их затея провалится. Может, Совет этого и не знает, но ни один другой речной баркас не сможет пройти по такому мелкому фарватеру. Только мой старина Смоляной. Кроме меня, никто из капитанов не возьмется за такое дело. До сегодняшнего дня я прикидывал, сколько денег можно за это вытребовать. Но раз уж так все повернулось, я могу выдвинуть другое условие – чтобы тебе дали возможность поговорить с драконами до их отбытия. Что ты на это скажешь?

Элис была ошеломлена:

– Мне странно, что ты решил поделиться со мной этой тайной. И еще больше удивляет, что ты собираешься оказать такую услугу почти незнакомому человеку. – Она перегнулась через подлокотник кресла и подняла вуаль, чтобы взглянуть на него прямо, и изумленно спросила: – Зачем ты это делаешь?

Лефтрин пожал плечами, и улыбка его стала еще бесшабашнее. Он отвел взгляд: