Втайне она была довольна окриком. Ей не хотелось драться – сейчас, когда вокруг столько еды. Меркор поймал ее взгляд. Его неподвижные глаза сверкали черным, как два обсидиановых осколка в оправе глазниц. Синтара не смогла ничего прочесть в этом взгляде.
– Я о том, что сегодня мы отправляемся в путь, возвращаемся в Кельсингру. Покопайся в памяти, и ты, быть может, поймешь.
– Кельсингра! – передразнил его Кало.
Синтара полагала, что он тоже рад вмешательству Меркора, который удержал их от сражения. Но Кало не мог смириться и обратил свое раздражение против золотого.
– Кельсингра, – повторил Меркор и склонил голову, выискивая, не осталось ли где кусочка еды.
Люди принесли больше, чем обычно. То ли это был прощальный подарок, то ли они избавлялись от излишков. Но драконы быстро все съели, и Синтара видела, что не одна она осталась голодной. Хотелось бы вспомнить, каково это – быть сытой, ведь в нынешней жизни она никогда не наедалась досыта.
– Кельсингра, – вдруг поддержала Меркора Верас.
Другие драконы подняли головы.
– Кельсингра! – протрубила Фенте и подпрыгнула.
Ее передние лапы оторвались от земли, она расправила крылья и забила ими. Бесполезно. Драконица сложила крылья, словно застыдившись.
– Кельсингра! – хором повторили оранжевые, как будто слово доставляло им радость.
Меркор поднял голову, оглядел их и задумчиво сказал:
– Время покинуть это место. Ибо слишком долго нас удерживали здесь – в загоне, как скот. Мы спали там, где они нам указали, ели то, что они нам давали, и мы решили, что обречены жить во мраке. Драконы так не живут, и я так не умру. Если я должен умереть, я умру как дракон. В дорогу!
Он повернулся и направился к речному мелководью. Некоторое время драконы смотрели ему вслед. Потом последовали за ним.
Синтара обнаружила, что тоже идет.
Хвост серебряного, похоже, пострадал от удара драконьего когтя – уж больно рваными были края у раны. Тимара гадала, намеренно ли повредили серебряного или случайно, в ежедневной битве за еду. И давно ли это случилось? Рана длиной с предплечье Тимары была у самого основания хвоста. Судя по ее краям, она уже почти зажила, но ее снова растревожили. Выглядела она скверно, пахла еще хуже. Около нее жужжали мухи, крупные и мелкие.
Элис и Седрик стояли рядом с Тимарой, как робкие детишки, и чего-то ждали от нее. Серебряный не проявлял к ним никакого интереса. Он занял место в дальнем конце дуги, образованной драконами вокруг мяса, утаскивал то, до чего мог дотянуться, и отступал на полшага, чтобы спокойно съесть. Неплохо было бы дать ему что-нибудь крупное – пускай бы ел и стоял спокойно с занятой пастью. Серебряный ухватил крупную птицу, подбросил, поймал и заглотил. Пора действовать – когда еда кончится, его нечем будет отвлечь.
Седрик принес свою сумку с бинтами и мазями. Тимара притащила ведро с чистой водой и тряпку. Она ощущала себя гонцом, который забыл слова послания, а те, кому они предназначались, стоят и ждут. Тимара отвернулась и стала думать, что бы сделала, будь она одна, как того хотела.
Нет, призналась она себе. Ей бы хотелось, чтобы с ней был Татс или хотя бы Сильве и Рапскаль. Какая она дура – вызвалась заботиться об этом несчастном серебряном. Небозевницы было более чем достаточно. Она не в состоянии заниматься еще и этим тупицей.
Тимара постаралась выбросить из головы такие мысли и яростно отринула все сомнения – ведь здесь стояли эти двое из Удачного. Она легонько коснулась грязной шкуры дракона, подальше от раны.