Элис плотнее завернулась в одеяло и придвинулась ближе к огню, но скоро сдалась и встала, направившись к самодельной сушилке. Ее платье из материи Старших висело на ней – такое же чудесное, как в тот день, когда Лефтрин его ей подарил. Прошлой ночью она его постирала – не потому, что на нем видна была грязь, а просто потому, что она так делала каждую неделю. Сейчас, как только она просунула голову в горловину, ткань скользнула по ее телу, охватывая его и окутывая ее уютом. Оно очень быстро поймало тепло ее тела и начало его ей возвращать. Она облегченно вздохнула и мгновение мысленно поворчала из-за того, что магическая материя не закрывает еще и ступни. «Неблагодарная!» – укоризненно сказала она себе. Ей повезло, что у нее есть такое чудесное одеяние. Она старалась не надевать его, занимаясь тяжелой или грязной работой. Хотя платье не порвалось, несмотря на все то, что с нею в нем случалось, ей не хотелось рисковать.
На завтрак у нее была копченая рыба. Опять. Как ей надоела рыба! Она мечтала о тостах, яйцах, капельке джема и чайнике с настоящим чаем. Такие простые объекты мечтаний! Лефтрин постарается вернуться с припасами, но невозможно предсказать, когда именно он сможет вернуться. Он уверял ее, что плаванье вниз по реке пройдет гораздо быстрее, чем вверх, потому что теперь корабль знает дорогу в Кельсингру. Однако она не забывала обо всем том, с чем «Смоляной» может столкнуться в пути, и отказывалась считать дни. Каждое утро она гадала, не вернется ли ее капитан именно в этот день, но каждое утро приказывала себе заниматься делами и не думать об этом событии до тех пор, пока оно не произойдет.
Ну что ж: сегодня она сделает это без всякого труда! Она налила в котелок воды, чтобы заварить чай из сбора местных трав. Он получался вполне терпимым, и горячее питье поутру было очень кстати, но это был не тот «чай», которого ей хотелось бы выпить. К отвару прилагался небольшой кусок копченой рыбы. Она подумала, что во всем этом есть один плюс: за трапезами больше не засидишься. Еды было слишком мало, чтобы за ней задерживаться!
Позавтракав, Элис сполоснула лицо и руки, обернула ноги тряпками и обула свои дырявые сапожки, а потом накинула на плечи поношенный плащ и вышла из дома. Ночная гроза унеслась, дождь весь вылился. Бледный солнечный свет сверкал на мокрой траве склона. Она устремила взгляд дальше, на тот берег широкой реки, к далекому городу.
На этом расстоянии невозможно было понять, продолжает ли гореть свет хотя бы в некоторых окнах. Это станет ясно с приближением ночи. Она подозревала, что это явление окажется недолговечным. Магия Старших сохранялась многие десятки лет, однако чаще всего истощалась после финального краткого проявления чуда. Ей было крайне досадно, что все произошло именно тогда, когда ее не было рядом и она не могла наблюдать все лично. С немалыми сожалениями она зарегистрировала это событие вне какой бы то ни было хронологической последовательности, потому что ей пришлось писать на обратной стороне наброска, передававшего рисунок гобелена Старших – наброска, который она сделала, еще когда жила в Удачном. В последнее время из-за отсутствия бумаги для записей она вынуждена была просматривать свои более ранние документы в поисках таких, где были бы широкие поля или чистая оборотная сторона. Ей было крайне неприятно это делать, но вчера вечером она окончательно с этим смирилась. Она не может откладывать свое исследование города до возвращения Лефтрина.
Элис уже сгорала от нетерпения, желая поскорее вернуться к работе. Она решила, что как только Хеби привезет Рапскаля обратно, она поговорит с ним открыто и потребует, чтобы он полностью отчитался в своих поступках. Ей хотелось надеяться, что он не причинил непоправимого ущерба хрупким древностям, но в глубине души приготовилась услышать о всевозможных глупостях и разрушениях. Паренек упорно пропитывается воспоминаниями из камня. Если он не прекратит этого делать, то скоро превратится в мечтательную тень себя самого, полностью забыв об этом мире и сегодняшнем дне. Он лишится собственной жизни, разделяя призрачную жизнь Старших, живших много веков назад.
Можно было подумать, что ее собственные мысли призвали дракона: она увидела алую драконицу, летящую над рекой. На секунду ее гнев рассеялся, и она застыла, потрясенная зрелищем. Клочья тумана то свивались, то открывали великолепное создание. Казалось, Хеби летит увереннее, чем прежде: похоже, самостоятельная охота шла ей на пользу. А потом, когда драконица заложила вираж и повернула обратно к дальнему берегу, взгляд Элис зацепился за еще какое-то движение в небе.
Она присмотрелась, протерла глаза обоими кулаками – и посмотрела снова. Неужели над рекой летит синяя птица? Нет! Глаза ее не обманывают. Над городом летает еще кто-то. Далекий силуэт повернул, широко раскинув крылья – и превратился в летящего синего дракона. Это явно была Синтара!
Потрясение, вызванное новообретенной способностью драконицы, боролось с трепетом, вызванным ее красотой. В свете солнца она сверкала, словно оправленные в серебро сапфиры.
– О, королева небес, синяя, синяя и более чем синяя! – взволнованно проговорила Элис.
И с радостной дрожью почувствовала, что далекая драконица приняла ее искреннюю похвалу.