– Ты уверен, что это можно есть? – спросила она.
Он пожал плечами.
– Я уже их ел. И пока жив.
Они пропаривали раковины на раскаленных булыжниках рядом с огнем и съедали, как только они открывались. Вкусными их назвать было нельзя, но это была еда, а сейчас Тимару интересовало только это. Трапеза получилась не слишком обильной, но голод чуть притупила. Потом они сидели рядышком у костра и смотрели на реку. Благодаря одеянию Старших, ей было тепло, а отражающееся от воды солнце слепило глаза. Не замечая, что делает, она прислонилась к плечу Рапскаля. Неожиданно он спросил:
– О чем ты думаешь так тихо?
И тут у нее невольно вырвалось:
– А что если я беременна?
Он уверенно заявил:
– В первый раз девушки не беременеют. Это все знают.
– Девушки еще как беременеют в первый раз, и только парни говорят глупости насчет того, что в первый раз этого не бывает. И потом, как насчет второго, третьего и четвертого раза прошлой ночью?
Несмотря на серьезность ее вопроса, улыбка так и грозила расплыться по ее лицу.
– Ну… – Казалось, он серьезно обдумывает ее слова. – Если ты беременна, то пятый и шестой разы уже не повредят. А если нет, то, наверное, ты сейчас просто не созрела и в пятый и шестой раз ребенка тоже не сделаешь.
Он повернулся к ней, и его взгляд был одновременно веселым и призывным.
Тимара покачала головой. Как ему удается одновременно быть таким притягательным и таким невыносимым?
– Можешь говорить что хочешь и как угодно шутить, – недовольно сказала она. – Не тебе приходится гадать, не изменилась ли вся твоя жизнь из-за нескольких минут прошлой ночи. Не изменился ли весь твой мир.
Когда он успел ее обнять? Нежно притянув ее к себе, он зарылся подбородком в волосы у нее на макушке.
– Нет, – ответил он таким серьезным тоном, какого она еще никогда от него не слышала. – Мне не приходится гадать. Я твердо знаю, что прошлой ночью весь мой мир изменился.
И он запечатлел поцелуй у нее на лбу.
– Я чувствую себя таким бесполезным!
Рэйн устроился на палубе рядом с Малтой, поджав под себя ноги. Несмотря на то что его слова и голос были мрачными, он улыбался ей, очарованный этой картиной: его красавица-жена кормит грудью его сына.