Город Драконов

22
18
20
22
24
26
28
30

Не делая скидки на ее родовые муки, мужчина схватил ее за плечо и попытался поднять на ноги. Она застонала и чуть не упала, но потом все-таки смогла остаться на ногах.

– Подождите. Я не могу…

– Тогда вы идете, идете со мной. Тут есть безопасное место, недалеко. Идем.

Ужасно с его стороны было требовать, чтобы она шла, и уж тем более тащить ее за руку, но другой помощи не было. Не важно, почему он так делает: из-за общей тупости или по недомыслию. Главное, он поможет ей попасть в укрытие, а когда она там окажется, то, наверное, сможет попросить его сбегать и привести ей на помощь какую-нибудь женщину. Она попыталась опереться на него, но он отстранился, продолжая держать за руку и тащить за собой. Чем это вызвано – отвращением к ней или нежеланием прикасаться к рожающей женщине? Неважно. Она неловко последовала за ним, обратно по раскачивающемуся мосту, который только что прошла, вокруг какого-то ствола, а потом – по еще более узкому мостику.

– Куда мы идем? – пропыхтела она.

– В гостиницу. Идем. Идем сейчас.

Он настоятельно дергал ее за руку.

Она вырвала у него руку и упала на колени: ее скрутила очередная схватка. Он молча стоял над ней. Когда к ней вернулась способность говорить, она выдавила из себя:

– В Кассарике… нет гостиниц. Только…

– Бордель, гостиница. Место для жилья. У меня комната, ты будешь укрыта, сделаешь там ребенка. Лучше, чем под дождем.

Это была правда. Однако, несмотря на ее отчаянное положение, этот мужчина с каждой минутой нравился ей все меньше. Бордель! Ну что ж: там хотя бы будут женщины – и, возможно, женщины, имеющие опыт, необходимый в ее ситуации. Она позволила ему снова взять себя за руку и с трудом поднялась на ноги.

– Как далеко?

– Два моста, – ответил он.

Она кивнула. Два моста. На два моста больше, чем ей под силу.

Она вздохнула и сжала зубы.

– Веди меня туда.

* * *

Рэйн решил, что Лефтрин не из тех людей, кто быстро шевелится. Особенно когда, по его мнению, ему доставили беспокойство. Или, может, он просто совершенно обессилен. Он допил свой чай, а потом исчез, чтобы переодеться в сухое. Когда он, наконец, вышел из своей каюты, то выглядел еще большим оборванцем, чем прежде. Рэйн начал понимать, сколько на самом деле пришлось перенести членам экспедиции. И хотя это вызвало сочувствие к капитану и его команде, он не стал освобождать Лефтрина от данного им обещания. Племянница и палубный матрос Лефтрина, Скелли, уже надела плащ и сапоги и была явно готова к ночным приключениям на берегу. Однако Лефтрин выпил еще чашку чая, одолжил у кого-то из команды вязаную шапку и непромокаемый плащ, и только после этого встал и объявил, что готов идти.

Рэйн поспешно повел их от причалов к лифту, где ему пришлось больше десяти раз дергать за шнурок вызова, прежде чем появились хоть какие-то признаки того, что лифтер направил устройство вниз. Мужчина хмуро смотрел на него, выражая столь явное неудовольствие тем, что его вызвали в такую непогоду, что Рэйну пришлось дать ему горсть монет не только в качестве платы, но и как взятку за обещание, что когда Лефтрин и Скелли соберутся обратно, то, постучав в дверь, найдут его бодрствующим.

Рэйн никогда не любил лифты. Он всегда предпочитал подниматься пешком, а не обрекать себя на тошнотворные подергивания и раскачивания, а также непредсказуемые рывки и остановки по время пути. Он сжал зубы, надеясь, что лифтер хорошо заботится о канате и блоках. Лефтрин и Скелли по большей части молчали. Лефтрин ежился под своим взятым взаймы плащом, а Скелли ухмылялась и вглядывалась в темноту, словно все мелочи вокруг ее завораживали. Внезапно Рэйна обрадовало то, что она вызвалась с ними пойти. Он подозревал, что Малте удастся узнать больше из разговора с этой девушкой, а не из ответов немногословного капитана.

Едва лифт успел остановиться, как он с радостью отстегнул защитную сетку.