Убийца Шута

— Будет сделано, сэр.

Он развернулся, направляясь в холл, а я поспешил в Большой зал Ивового леса. Две высокие створки дверей были распахнуты, стены из золотого дуба блестели в свете камина и свечей. Музыка, шорох и перестук танцующих лились в коридор, но как только я приблизился, музыканты проиграли последний припев, и с веселыми криками первый танец был закончен. Я закатил глаза, понимая, что опоздал.

Но, войдя в зал, навстречу волне аплодисментов, я увидел, как партнер Молли важно кланяется ей. Мой пасынок выручил мать, разделив с ней первый танец. Молодой Хирс весь год рос как на дрожжах. Он был красив суровой красотой отца, Баррича, но лоб и улыбчивый рот достались ему от Молли. В семнадцать лет он был на голову выше нее. Сейчас его щеки пылали после быстрого танца, да и Молли не выглядела расстроенной. Она подняла голову, наши глаза встретились и она улыбнулась. Я благословил Хирса и подумал, что надо будет сообразить более материальный способ передать ему мою благодарность. В другом конце комнаты его старший брат, Джаст, прислонился к очагу. Неттл и Риддл стояли рядом; на щеках моей старшей дочери пылал румянец: я знал, что Джаст дразнит сестру, и что без Риддла тут не обошлось.

Я пошел через зал к Молли, поминутно останавливаясь, чтобы поклониться и ответить на приветствия гостей, окликавших меня. Здесь собрались совершенно разные люди. Среди аристократов и мелкой знати нашего округа в изысканных льняных штанах, отделанных кружевом, стояли лудильщик Джон, деревенская швея и местный сыродел. Их праздничные одежды, может быть, были немного устаревшими, а некоторые даже хорошо поношенными, но они были тщательно вычищенными, а блестящие венки и веточки остролиста — совершенно свежими. Молли сделала отличные ароматические свечи, и запахи лаванды и жимолости наполняли воздух. Языки огня раскрашивали стены в медово-золотой цвет. Большой огонь полыхал во всех трех очагах, поджаривая мясо на вертелах, за которыми следили краснолицые деревенские парни, получившие шанс подзаработать. Несколько горничных стояли у бочек с элем в углу зала, наполняя кружки танцоров, когда стихала музыка.

В одном конце зала столы ломились от хлеба, яблок, тарелок с изюмом и орехами, пирожными и кремами, копченым мясом и рыбой, и многими другими, незнакомыми мне блюдами. Истекающие жиром, шипящие ломтики свежего рубленого мяса ждали своего часа и добавляли богатый аромат в праздничный воздух. Скамьи были заполнены гостями, уже присоединившимися к пиршеству. Вина и пива было в изобилии.

На другом конце зала первая группа менестрелей уступала сцену второй. Пол был усыпан песком. Несомненно, до приезда гостей он был разрисован прекрасными узорами, но теперь они исчезли под ногами танцоров.

Я подошел к Молли, когда музыканты разыгрывали первые ноты. Эта мелодия была настолько же спокойная, насколько первая была веселой. Молли схватила меня за руку и повела танцевать. Я взял ее руки в свои и услышал голос сквозь музыку.

— Ты превосходно выглядишь сегодня, арендатор Баджерлок.

Я занял место исходной позиции танца и низко склонился над нашими соединенными руками.

— Если довольна ты, то доволен и я.

Я не обращал внимания на ткань, хлопающую по икрам, когда мы повернулись и ненадолго расцепили руки. Я мельком увидел Риддла и Неттл. Да, Риддл надел такие же широкие синие штаны, но держал мою дочь не кончиками пальцев, а руками. Неттл улыбалась. Когда я оглянулся на Молли, она тоже улыбнулась и проследила за моим взглядом.

— Были ли мы с тобой когда-нибудь такими же молодыми? — спросила она меня.

Я покачал головой.

— Думаю, нет. Когда мы были в их возрасте, наша жизнь была сложнее.

Я видел, как она задумалась о тех годах.

— Когда я была в возрасте Неттл, у меня было трое детей, и я ждала четвертого. А ты был… — она замолчала в ожидании, но я не ответил. Я жил с волком в маленькой хижине рядом с Кузницей. Был ли это тот год, когда появился Нэд? Сирота был счастлив обрести дом, а Ночной Волк радовался его энергичному обществу. Я думал, что потерял Молли, оставив ее с Барричем. Девятнадцать долгих лет назад. Я отодвинул тени тех дней в сторону, подошел ближе к Молли, положил руки на ее талию и поднял жену в повороте. Она опустила руки мне на плечи, приоткрыв рот от удивления и восторга. Остальные танцоры бросали на нас озадаченные взгляды. Я поставил ее на ноги и заметил:

— И именно поэтому мы должны быть молодыми сейчас.

— Быть может.

Ее щеки были порозовели, и она, казалось, немного запыхалась, пока мы делали еще один проход, повернулись, разошлись в стороны, затем снова соединились… Или почти соединились. Нет, я снова повернулся, а потом… Я безнадежно запутался в фигурах танца, а ведь почти начал гордиться тем, что запомнил каждый его шаг. Другие танцоры посторонились, обтекая меня, как ручей огибает упрямый валун. Я развернулся, глядя на Молли, и обнаружил, что она стоит у меня за спиной, подняв руки в бесполезной попытке сдержать смех. Я потянулся к ней, намереваясь вернуться в танец, но она схватила меня за обе руки и вытащила с площадки, задыхаясь от смеха. Я закатил глаза и попытался извиниться.

— Все в порядке, дорогой. Нам нужно немного отдохнуть и что-нибудь выпить. Хирс совершенно замучил меня своими скачками. Мне нужно немного отдышаться.