— Нет. Нет, Ходжен, это было бы глупо. Не спешите. Послушайте своего командира. Эллик знает, как правильнее. Сжечь конюшни и тела. Разрешить Винделиару позаботиться об остальных. И спокойно направиться домой, в уверенности, что никто не вспомнит и не станет преследовать нас. У нас уже есть то, за чем мы пришли. Теперь пора уходить. Если нам не придется беспокоиться о погоне, мы быстрее вернемся в теплые края.
Я начала изо всех сил выбираться из пучины одеял и ковров. Мои сапоги, они стянули сапоги и оставили меня в носках! Искать сапоги и потерять шанс убежать? Длинный халат из тяжелого белого меха прикрывал колени. Я задрала его, подползла к дальней стороне саней и вывалилась наружу. Ноги подвернулись, и я упала лицом в снег. Потом с трудом поднялась, придерживаясь за край саней. Все тело ныло, но это была не боль. Я просто не чувствовала своих мышц. Я впустую тратила драгоценные минуты, разминая ноги до тех пор, пока не решила, что могу идти и не падать.
А потом я встала. Идти я могу, но какой в этом прок? В тот момент я ненавидела свой маленький рост больше, чем когда-либо в жизни. Но даже если бы я была высоким могучим воином на сильном коне, что я могла бы сделать против такого количества вооруженных людей?
Осознав эту огромную правду, я почувствовала себя больной и беспомощной. Даже целая армия не могла отменить совершенного. Ничто и никто не могло вернуть дворецкого Рэвела, собрать пролитую кровь Фитца Виджиланта и восстановить конюшни. Все это сломано. Быть может, я еще жива, но я — просто спасенная часть разрушенной жизни. Никто из нас уже не был цельным. И никто из нас уже не мог отменить случившееся.
Оказалось очень трудно решить, что же делать дальше. Я начала замерзать. Я могла бы вернуться в сани, зарыться под одеяла, и будь что будет. Я могла бы убежать в темноту и попытаться найти Персеверанса под снегом и плащом. Я могла бы побежать к пленникам, меня бы хватили и снова утащили в эти сани. Я подумала, хватит ли мне смелости забежать в горящую конюшню, чтобы умереть там? Это очень больно?
Эта мысль проникла в мой мозг, застряла в нем и разбилась о длинный пронзительный визг. Он оказался таким странным, что я сразу поняла, кто визжит. Шан. Я выглянула из-за саней. Человек, бросивший вызов пухлой женщине, держал Шан за волосы.
— Мы уйдем, — покладисто согласился он. — Но сначала я получу удовольствие от моей находки.
Он дернул Шан так, что она поднялась на цыпочки и завизжала, как поросенок. В любой другой раз это было бы смешно. Она обеими руками цеплялась за волосы на макушке, пытаясь уменьшить их натяжение. Блузка ее была широко разорвана. Красная, как кровь, блузка, с белым кружевом и узором из снежинок.
Мужчина сильно встряхнул ее.
— Вот этой. Эта маленькая кошка пыталась воткнуть в меня нож. В ней есть немного пыла. Я еще не трогал ее. В некоторых вещах я стараюсь не спешить.
Не отпуская Шан, он спешился. Она попыталась вырваться, но он просто перехватил ее за затылок. Он был выше ее, держал ее на расстоянии вытянутой руки и, она, размахивая кулаками, никак не могла дотянуться до него. Мужчины Ивового леса просто стояли и смотрели. Их глаза были тусклыми, рты полуоткрыты. Никто не пошевелился, чтобы помочь ей. Фитц Виджилант попытался бы защитить ее. Но я уже видела, как он лежал в снегу, в луже собственной крови. Шан отбивалась от своего захватчика, но была беспомощна, как была бы и я на ее месте. Он захохотал и перекричал ее вопли:
— Я уделю ей особое внимание, а потом догоню вас. К утру.
Остальные солдаты на лошадях встряхнулись, заинтересованные, перебарывая спокойствие, которое насылал на них человек-в-тумане. Их глаза устремились на бьющуюся женщину, как домашние псы смотрят на человека, отрывающего последнее мясо с кости.
Пухлая женщина бросила на Винделиара, человека-в-тумане, отчаянный взгляд. Он сжал рот, отчего его губы стали походить на клюв утки. Даже там, где я стояла, забытая ими, я ощутила, как он закинул удушающий невод. Мои мысли начали смягчаться, как свеча, поднесенная слишком близко к пламени. Я собиралась сделать что-то, но это может подождать. Слишком много беспокойства. Слишком много усилий. День был долгим, и я так устала. Здесь темно и холодно. Пора найти тихое безопасное место и отдохнуть. Отдохнуть.
Я повернулась к саням и потянулась к краю, чтобы снова забраться внутрь. Руки в огромных меховых рукавицах заскользили, и я крепко приложилась лбом о дерево.
Последовать этому совету оказалось непросто. Туман был похож на паутину, цеплялся, укутывал, затягивал пеленой глаза. Я подняла голову и посмотрела через сани. Винделиар уже взял власть над всеми. Не то чтобы он заставил всех что-то делать. Он просто направил их мысли туда, где сон и отдых звучали соблазнительнее, чем все остальное. Он повлиял даже на пленников. Некоторые из них опустились прямо там, где стояли, и завалились на снег.
Шан прекратила сопротивляться, но, похоже, туман на нее не подействовал. Она, оскалившись, смотрела на захватчика. Ходжен взглянул на нее, потом встряхнул и ударил. Шан с ненавистью посмотрела на него, но не стала кидаться. Она поняла, что это только забавляло его. Он рассмеялся, жестоко и нервно. Потом схватил ее за горло и с силой отпихнул назад. Она упала и замерла. Розовыми лепестками разлетелись по снегу ее юбки. Усилия человека-в-тумане не повлияли на захватчика Шан. Красивый мужчина, он наступил на юбки, прижав их к земле, и потянулся к пряжке своего ремня.
Его командир смотрел на происходящее безо всякого интереса. Он начал раздавать команды своим людям. Голос его был по-стариковски тонким, но это не имело значения. Он знал, что ему подчинятся.