Судьба Убийцы

Я улыбнулся ей:

– Для меня этот сон звучит чудесно. Я бы изменил только твою грусть.

Она нахмурилась тому, что я так мало понял.

– Папа, я не загадываю сны. Я не могу их изменять. Они просто приходят ко мне.

Я засмеялся:

– Я знаю. То же самое случается с Шутом. Иногда он так уверен, что сон сбудется, – я пожал плечом и усмехнулся ей. – А потом я делаю так, что он не исполняется.

– Ты можешь это сделать? – она была поражена.

– Он мой Изменяющий. Он меняет вещи. Иногда так, как я никогда не мог и вообразить, – признался Шут с сожалением. – И довольно часто я был благодарен ему за это. Пчелка, есть так много всего, чему я должен тебя научить. Об Изменяющих, о снах, о …

– Прилкоп сказал, что Двалия была моей Изменяющей. Она пришла и изменила мою жизнь. Она изменила меня. Таким образом, она сделала возможными изменения, которые я совершила. А я убила ее. Я убила своего Изменяющего, – она посмотрела на меня. Ее глаза были такие же синие, как незабудки, ее светлые локоны прилипли к голове. – Знаете ли вы, что я убивала людей? И я сожгла все сны, чтобы Служители не могли больше использовать их во зло. Папа, я Разрушитель, – ее слова оставили меня безмолвным. Очень тихим голосом она спросила: – Можешь ты изменить это для меня?

– Ты Пчелка, ты моя маленькая девочка, – сказал я ей с яростью. – Это не меняется. Никогда.

Пчелка резко отвернулась на что-то, и, проследив за ее взглядом я увидел, что к нам медленно приближалась другая заключенная. Ее бледное лицо искажалось от боли, когда она, прихрамывая, наступала на искореженную ногу. – Я видела тебя во сне, девочка, – сказала она, улыбаясь нам обветренными губами. – Ты состояла из пламени. Ты танцевала в огне и принесла войну туда, где войн прежде никогда не было. Огненным мечом ты отделила прошлое от настоящего, а настоящее – от будущего.

Прилкоп направился в нашу сторону с озабоченным выражением лица.

Белая придвинулась ближе:

– Я Кора, коллатор. Я работала в библиотеке с манускриптами, и у меня был свой милый маленький коттедж. Но вот я пролила чернила на старую рукопись. Да, я знала, что должна быть наказана, но также знала, что однажды я вернусь к своим чернилам, перьям и прекрасному пергаменту. К вечерам отдыха за вином и песнями под лунным светом. Но пришла ты и разрушила все это!

Она выкрикнула последние слова и бросилась на Пчелку. Пчелка закричала от ярости и страха и вскочила ей навстречу. Мой нож столкнулся с ножом Пчелки, когда они одновременно вонзились в тело женщины. Она упала под нашим общим весом, когда я свалился на нее. Шут бессвязно закричал, заглушая взревевшего от гнева Пера. Смертоносная ярость, поднявшаяся во мне, перекрыла все остальное. Пчелка была быстрее. Она вынула свой нож и снова вонзила его в тело, прежде чем я успел прикончить женщину. Кора забулькала в жалобном стоне, пока не затихла. Мы растянулись на грязном полу, мои руки были скользкими от крови, а нога невыносимо болела. Пчелка скатилась с женщины и с усилием поднялась. Кровь на ее одежде испугала меня. Она не пострадала, заверила меня связующая нас нить Скилла. Она извлекла свой нож и обтерла его о грязные брюки Коры.

До нас добрался Прилкоп с криком:

– Кора! Кора, что ты наделала? – он попытался столкнуть меня с тела Белой, но я зарычал на него, и он отступил. Пер вклинился и притянул Пчелку ближе к себе, когда Прилкоп спросил: – Тебе нужно было убивать ее? Тебе действительно необходимо было ее убивать?

– Да, – подтвердила Пчелка, сверкнув на него глазами. – Потому что я собираюсь жить.

Пер держал ее за плечо и глядел на Пчелку со смесью благоговения и ужаса. Я скатился с тела Коры и попытался подняться, но не смог. Раненая нога не сгибалась, а другая дрожала. К нам приблизился Лант.

– Отойди, – убийственным тоном предостерег он Прилкопа и поставил меня на ноги. Я был благодарен за его грубость, мне сейчас не хотелось никакой мягкости.