Шут опустил руки - одна в перчатке - на плечи Пчелке, мягко отстраняя ее, но я заметил, как от его прикосновенья она неприязненно напряглась и даже на миг оскалилась. Лант и Пер смотрели на мое посеребренное лицо со смешанным выражением ужаса и жалости.
Шут заговорил:
- Объяснения могут подождать - до тех пор, пока мы не разведем костер и не сделаем горячий чай и суп для Фитца. В большом мешке есть одеяла, – он повысил голос и воскликнул: – Спарк! Сюда!
И я заметил еще один покачивающийся фонарь. Затем они все начали снимать свою ношу с плеч. И он продолжил говорить - о чудесных вещах, таких как горячий чай с медом, и копченое мясо, и одеяла - а во мне радостно резвился волк.
Я закрыл глаза. Когда я снова их открыл, то обнаружил, что прибыли и другие люди, которые теперь занялись установкой лагеря. Я тихо сидел, а Пчелка рассказывала о своем путешествии домой и описывала, как ей жилось в Оленьем замке. Шут ходил вокруг нас на расстоянии, иногда подходил и прислушивался к кое-каким подробностям из рассказа Пчелки, но по большей части раздавал указания Ланту и Перу по установке укрытия и разбору запасов из поклажи. Я прислонился спиной к своему полуоформившемуся волку и старался получать удовольствие от этого, по сути своей, прощания.
Тут прилетела Мотли и присела на моего каменного волка. Она наклонила голову и ничего не сказала, но мне показалось, что она взглянула на меня с грустью. И потом она клюнула своим серебряным клювом камень - раз, второй - и я почувствовал, как что-то вошло в волка. Воспоминание о добром пастухе, человеке, который подобрал отвергнутого птенца. Потом она подпрыгнула в воздух и приземлилась на полено для костра.
Мне дали толстое шерстяное одеяло, и Пер развел для меня расточительно большой костер, а Лант принес воду для котелка и чайника.
- Поешь, – сказала Спарк и положила передо мной сверток с едой. Я удивился – она-то здесь откуда? - но от запаха съестного все слова приветствия вылетели у меня из головы. Под липкой тканью я обнаружил холодный бекон с толстым слоем сала, уложенный между щедрыми ломтями хлеба. Лант откупорил бутылку вина и поставил так, чтобы я мог дотянуться. Рядом со мной они ходили аккуратно, словно я - бешеный пёс, который может наброситься и укусить. Ухаживая за мной, старались не прикасаться. Я набил желудок хлебом и мясом, запивая большие непрожеванные куски крепким красным вином.
Спарк заварила чай в пузатом чайнике. Лант помешивал медленно закипающий котелок, в котором плавали куски сушеной говядины, морковь и картофель. Я ощутил запах, и от голода меня затрясло так, что дрожь удалось унять, лишь обхватив себя руками.
- Фитц, тебе больно? – спросил Шут виноватым голосом.
- Конечно, – сказал я, – они пожирают меня, эти крохотные ублюдки. Они жрут, мое тело само себя восстанавливает, и они снова жрут. Я почти уверен, что после еды мне стало хуже.
- Я разберусь с этим, – раздался женский голос. – Я довольно много узнала о травах, заглушающих боль. И, полагаю, я принесла те, что подойдут лучше прочих.
Я посмотрел - это была Кеттрикен. Я почувствовал внутри скачок мальчишеского восторга.
- Кеттрикен, я не видел тебя здесь.
- Ты никогда не видел, – сказала она с печальной улыбкой и позвала Спарк, чтобы попросить маленький чайничек и голубой сверток с травами.
- Папа, завтра ты почувствуешь себя лучше, – сказала мне Пчелка. – Мы отправимся обратно на рыночную площадь, а оттуда сможем перенести тебя домой. Неттл говорит, что в Оленьем замке есть новые целители из дальних стран, полные новых идей.
- Значит, чтобы забрать меня домой, Неттл послала вас? – я внезапно осознал, как неправильно это выглядело. Что это – иллюзии умирающего? Я уставился в темноту. – Она не оправила сюда группу Скилла?
Выражение неловкости промелькнуло на лице Пчелки.
- Я оставила ей записку, – увидев, как я поражен, Пчелка добавила: – Она не хотела меня пускать, собиралась послать за тобой как раз группу Скилла.
- Пчелка, я не пойду домой. Все закончится здесь.