Пару часов спустя князь, сидя напротив фон Оффенберга, погрозил ему пальцем и произнёс:
— Ну смотри мне, Генри, если вдруг кого из турок по вашей вине ухлопают, своей головой лично ответишь, и ещё башкой этого Егорова. Если бы мы с тобой в кабаках по молодости Семёновцам и Преображенцам морды не били, сам знаешь, куда бы сейчас послал! И разговора бы даже никакого не было! Знаю, что ты на выдумки хитёр, и этот твой любимчик Суворова — Егоров! Чтоб ему! Тоже тебе под стать! Смотри-ка чего удумал стервец — карету мою басурманам отдать! С другой стороны, если дело всё как ты говоришь выгорит, очень даже интересно у нас с турками может получиться.
Потёмкин задумчиво постукивал пальцами по полированному столику из красного дерева.
— Федька! — крикнул он, и в шатёр влетел адъютант.
— Передай, чтобы карету мне запрягали, да скажи, что недалеко поедем, до турецких шатров. А как ты хотел? — взглянул он на фыркнувшего иронично барона. — Статус, батенька! Это тебе не по полка́м с проверкой шастать, а, почитай, к одному из самых главных министров Блистательной Порты на доверенный разговор ехать. Вот ведь какая зараза ты, Генри, на ночь глядя переться меня заставил, и так ведь спозаранку в дальнюю дорогу нужно собираться. Ну ведь выспаться же этой ночью хотел!
— Григорий Александрович, а по той просьбе Егорова? — напомнил ему барон.
— Вот если всё получится, как ты только что мне обрисовал, тогда и будет бумага на подполковника его инвалиду, — нахмурившись, произнёс Потёмкин. — Ещё и «Владимира» за храбрость при Мачинской битве получит, ну и хорошие выплаты, дабы обустроиться в мирной жизни. Вы, самое главное, Генрих, сделайте всё как надо. А то ведь, если не дай бог чего эдакого случится, все ведь по полной получат!
К палаткам особого полка егерей в это время подскакал эскадрон драгун.
— Ваше высокоблагородие, капитан Мордвинов! — представился соскочивший с коня офицер. — Александр Карлович в ваше распоряжение мой эскадрон определил.
— Зовут тебя как, капитан? — спросил Алексей.
— Семён Андреевич, — пробасил тот, поглаживая эфес сабли.
— А скажи мне, Семён Андреевич, сколько вы с собой заводных коней взяли? — поинтересовался Егоров.
— Так сто, как и было приказано, господин полковник, — ответил тот.
— А людей у тебя сколько в эскадроне в сёдлах?
— Сто двадцать три, если со мной считать, — ответил драгун. — Все, кто на конях. Безлошадные у меня в лагере остались.
— Поня-ятно, — проговорил Егоров, подсчитывая в уме. — Так, ладно, тогда сажаем на свободных коней мою роту и разбиваем всех конных егерей и всех драгун на равные части — отряды. Всего их будет двадцать, в каждом по пять егерей и по шесть драгун. Старшим в отрядах будет мой егерь, где-то это капрал или унтер-офицер, а где-то просто командир звена. В любом случае егеря в отрядах старшие, потому что они сведущие в предстоящем деле, и не впервой уже им такое.
— Так точно, — кивнул Мордвинов. — Мой полковник уже мне всё объяснил, и я своим это передал.
— Ну, и ещё раз всем напомнить совсем не лишнее будет, — произнёс командир егерского полка. — Чтобы они не испортили по незнанию нам дело. Через полчаса все двадцать отрядов должны будут убыть на почтовый тракт и потом уже распределиться по нему. Какая у кого очерёдность выставления, мои егеря знают. Наша задача, капитан, это охрана дороги до местечка Хуши, а если будет нужно, то на следующие сутки мы охрану аж до самых Ясс отодвинем. Но я надеюсь, что это уже будет лишнее. Главное, это завтрашний день нам хорошо отстоять. Живан Николаевич, строй убывающую на дорогу роту, — махнул рукой своему заместителю Алексей. — А вы, капитан, своих рядом постройте, сейчас мы отряды сколачивать будем.
Глава 4. Засада
— К чему такая спешка? — ворчал драгунский унтер, следуя со своей пятёркой за егерями. — До рассвета ещё три часа, это когда посольские по каретам рассядутся, им ведь ещё чаи и кофеи распивать нужно!