– Господин! Русские идут! –с громким криком барабанили в дверь каюты Эрика Могенсена снаружи.
– Ах ты, чтоб тебя! –выругался командир восточного крыла флота Его Величества и, натягивая кожаный плащ, выскочил на палубу флагмана. Ветер с дождём усилился и сейчас бил ему в лицо. Только безумные русские могли прорываться в море в такую погоду!
Подскочивший капитан, пересиливая ветер, громко прокричал доклад, протягивая руку к востоку.
– Господин! Дозорная ладья доложила, что от устья реки идут русские суда. Их много. Будем атаковать?
Эрик огляделся вокруг и отдал команду: «Всем судам собраться к флагману! Быть готовым к атаке! Подать общий сигнал!»
Через минуту над заливом раздался утробный рык флагманского сигнального рога: «Все ко мне! Готовность к атаке!»
Пять ушкуйных ладей неслись серыми тенями на всех вёслах, прижимаясь как можно ближе к южному берегу. Мористее, где-то в районе острова Котлин, раздавался рёв сигнальных труб. И уже удалось удачно разминуться с парой дозорных датских ладей спешащих на зов своего флагмана.
– Давай, ребята, наддай посильней, пока они там с плотами воюют, –крикнул Щукарь, оскалив в усмешке зубы, –Ещё немного! Ещё!
Вдруг прямо по носу показался из дождливой хмари бок другого сторожевого судна датчан, как видно, оставленного специально, чтобы стеречь, не отходя далеко, южный берег, и из него в сторону русских раздался повелительный окрик.
– Без остановки, бей!
И в сторожевую ладью с тридцати метров метнули свои копья пять специально отставленных от вёсел бойцов. Разрядили разом самострелы Андреевские стрелки. Пять ладей без остановки пронеслось мимо сторожей и каждая из них «отработала» по врагу. С её же палубы раздавались сейчас громкие крики и стоны. Борт развернуло под волну, и её тут же начало захлёстывать водой. Но датчане были опытными мореходами, и под резкими командирскими криками она, только что потерявшая ход, начала медленно разворачиваться по ветру. А с её палубы раздался тревожный и резкий звук рога.
– Ну, всё, через пятнадцать-двадцать минут тут будет тесно, –понял атаман, –Всё равно уже обнаружены, и отдал команду, –«Парус поднять! Быть готовым к бою!»
Минут через тридцать хода, уже заходя за Котлин, наперерез им из ночной мглы вдруг выскочили ещё две быстрых дозорных ладьи с их острыми носами и стремительными обводами корпуса. Датчане сразу же опознали в ушкуях своих врагов и начали сближаться на расстояние копейного броска.
Щёлк! Щёлк! Щёлк! Ударили самострелы Андреевцев, и несколько особо любопытных «поймали» по арбалетному болту.
Самострелы с перезарядкой рычагом типа «козьей ножки» были мощным и дальнобойным оружием. Но пробить борта ладей они всё равно не могли, и к замыкающему ушкую наперерез бросились сразу оба датчанина. А от них самих во все стороны залива неслись резкие звуки призыва.
«Тревога! Тревога! Враг!»– ревели датские сигнальные рога.
– Огонь по кормчим!–взревел Щукарь.
И все самострелы ударили туда, где на корме судна работал рулевым веслом в прикрытии щитов самый опытный и умелый мореход из команды.
Вот передняя дозорная рыскнула влево и ушла с прямого курса на русский ушкуй. Видно, самострельные болты сделали своё дело, пробив-таки прочные щиты. Но вторая ладья по-прежнему упорно сближался с ушкуем и кормчего, прикрытого какими-то кормовыми надстройками, выцелить было попросту невозможно.
Игорь с Фролом, приписанные Молчаном из Андреевской Судовой рати на кормовой ушкуй, отложили свои самострелы и подтянули к себе особые сумы, выданные им самим Сотником на тот самый крайний случай. И вот этот самый случай теперь наступил. С приближающейся ладьи данов уже слышались азартные крики и ругательства. Их команда явно готовилась сцепиться и пойти на абордаж. В окружении всего своего флота, в отличии от русских, они это вполне могли себе позволить.