— Твоими молитвами, Адамовна.
— Настя будет безумно рада.
— А ты?
Вопрос почему-то застаёт врасплох. Как и само появление Семёна — рядом, в воде, почти обнажённого.
Это запускает реакцию. Я не жду её, не желаю, но она не подконтрольна сознанию.
У Семёна, видимо, тактика такая — осторожно просверлить в моей броне малюсенькие дырочки. Тихо и незаметно, почти неощутимо. А потом жахнуть кувалдой, чтобы всё осыпалось.
Вот как сейчас, когда он прямо перед мной выпрыгивает из воды и садится на борт бассейна, и как раз прямо перед моим взглядом оказывается его идеальный загорелый пресс в каплях воды, идеальные бёдра, мускулистые плечи.
Кажется, поездка в санаторий будет нескучной.
38
— Готова? Пузырь!
Пузырь — это у Семёна с Настей такой боевой клич, который должен стать сигналом вдохнуть воздух и задержать его.
Он подкидывает её и бросает рядом в воду, а я лежу на пляже на шезлонге и пытаюсь не нервничать по этому поводу. Говорю себе, что Семён взрослый, он её отец и не идиот. Поэтому у меня нет причин беспокоиться и пресекать их игры.
Хотя, если понаблюдать, как они дурачатся, то можно засомневаться во взрослости Семёна. Он плещется и хохочет не меньше, чем Настя. Да так заразительно, что я сижу и улыбаюсь.
— Ма-ам! Иди к нам! — пищит Настя. — Тут весело-о-о!
— Ага, я вижу, — посмеиваюсь негромко.
Но мне и так хорошо. Я чувствую себя спокойной и расслабленной. Нежусь в тени у моря, спрятавшись за большими солнцезащитными очками и шляпой с широкими полями. Которую, кстати, Семён не забыл оборжать.
— Давай, Адамовна, хватит прятаться, — поддерживает он дочь. — Мы не кусаемся!
Ага, не кусаетесь. Только брызгаетесь, обливаетесь и хохочете.
Тяну освежающий напиток с апельсиновым соком и плавно выдыхаю. Призывы присоединиться не прекращаются. Не угомоняться же.
Хотя… почему бы и нет?