— К тому что я ничего такого не увидел, если не считать незначительного спаечного процесса в левой трубе. Какие основания для диагноза? Эндокринные нарушения? Вика, я бы хотел увидеть протокол ЭКО.
— Его не было.
— Тогда лечения.
— Слушай, — я встаю и складываю руки на груди. — Какая уже разница, Захар? Прошло несколько лет, я смирилась, муж ушёл, тема закрыта.
— У меня есть сомнения.
— Каждый раз, когда у врачей возникали сомнения, мне это дорого обходилось. В эмоциональном плане. А итог тот же. Поэтому прошу, перестань. Просто подпиши карту.
Зернов смотрит на меня долгим нахмуренным взглядом, а я мысленно запираю ворота с мыслями на ещё один кованный засов. Нельзя снова им прорваться. Я не так давно научилась жить с мыслью, что у меня не будет детей. Никогда. Не так давно без жуткого сердцебиения научилась проходить мимо детских площадок и спокойно, без слёз, придерживать дверь супермаркета, когда какая-нибудь мамочка с коляской пытается выбраться наружу.
Может быть, Захар крутой спец, не спорю, но я не готова снова поднимать то, что навсегда заперла так глубоко. Его самонадеянность может стоить мне ещё нескольких курсов психотерапии, а я к этому не готова. Нет и ещё раз нет.
— Хорошо, — он резко ставит росчерк на бланке, прижимает печать и протягивает бумагу мне. — Но ты знаешь, где меня найти.
Я даже не прощаюсь. Просто пропущу этот эпизод мимо. Сейчас в офис, а вечером Ритка пригласила меня в клуб, вот об этом и буду думать, тем более, что её муж пригласил холостого друга.
2
Я сажусь в машину и поворачиваю ключ зажигания. Сглатываю горьковатый осадок. Ничего, сейчас отпустит.
От Ритки капает на телефон сообщение.
«Готова зажечь?»
И куча смайликов.
«В ожидании!»
Давно уже пора оторваться, а то только работа да работа. Ещё и мама нудит всё время «что ты, Вика, всё без мужика, тебе уже тридцать скоро, одной нельзя пропадать»
Как будто одной — это пропадать. Что вообще плохого в том, чтобы быть одной?
«Постель холодная»
«Состариться не с кем»