Стратег

– Как ему удалось этого добиться, милорд? – заинтересовался Ричард.

– Законами, Сир. За преступление против иноверца предусмотрена вдвое более суровая кара, чем за такое же преступление против своего.

– Очень интересно… Ладно, дождёмся посольства, у них и выясним подробности. Я доволен вами, граф. Дожидайтесь окончания карантина, собирайте легион и готовьтесь отправиться в Европу. Империя охвачена праведным гневом и жаждой мести. Если вы с братом не примете в этом участие, сильно навредите своей карьере. Сейчас отдыхайте, потом отправляйтесь в Триполи. Там ваш брат уже перевооружает Датский легион, следующим в очереди будет ваш.

– Чем перевооружает, Сир?

– Отдыхайте, граф. В Триполи сами всё увидите. Лучше один раз увидеть, чем сто услышать.

Перевооружение легионов перед отправкой их в Европу, Ричард задумывал изначально. Там предстоит совсем другая война, пехота будет встречать кавалерию в чистом поле, и гладиусы, в качестве основного оружия, для этой задачи уже не годились. Их заменяли на алебарды, но не у всех легионеров, а только у половины. Соответственно менялась и тактика боя. Теперь каждый из легионов становился двумя терциями, родившимися в этой истории на три века позже, только вместо мушкетёров, или аркебузеров пока были арбалетчики, зато арбалеты у них были гораздо совершеннее европейских, с удобным ложем и прикладом, что повышало точность стрельбы чуть ли не вдвое. Алебардисты получали вместо скутумов[137]* и лёгких кольчужных лорик[138] тяжёлые кирасы с сегментными юбками до колена, защиту на голень, по типу футбольных щитков из далёкого будущего другой истории, шлемы с забралом и латные рукавицы. Осталось только обучить их воевать в каре, но учить ветеранов, давно уяснивших, что от этой учёбы зависит их собственная жизнь, было сплошным удовольствием.

Успехи крестоносцев в Святой земле как магнитом тянули из Европы искателей приключений, или просто лучшей доли. Очереди на вступление в легионы почти сравнялись по численности со стоящим в строю личным составом, опытного командного состава уровня центурионов уже был избыток, поэтому Ричард решился на формирование четырёх терций для европейской войны. Разумеется, усилив их полевой артиллерией. Сарацин можно добить и без них, как и разгромить халифат. Этому препятствовал не недостаток сил, а сложность снабжения войск на растянутых коммуникациях, но флот на Тигре и Ефрате во всю строился, а Канал Фараонов успешно откапывался, скоро Аравия окажется в морской блокаде, а на Багдад и Басру двинется войско, сопровождаемое речным флотом. В такой ситуации вполне можно было пожертвовать двумя легионами ради Европы. Хотя, жертвовать – в данном случае слово не уместное. Ни Генрих, ни Оттон свои терции не угробят, в этом английский король был абсолютно уверен. Мальчики уже пропитались духом крестоносной армии, прониклись уважением к уставу, а главное поняли и приняли принцип единоначалия. Две терции Оттона Вельфа Ричард планировал отправить в Ниццу, для усиления графа Лестера, а его брата Генриха в Венецию, для поддержки герцога Богемии, принца-бастарда Филиппа де Фальконбридж.

Как Ричард и предрекал когда-то в Риме Ицхаку Левиту, объявление о том, что за египетское зерно принимаются в оплату только железо, медь и древесный уголь, здорово встряхнуло рынки. Разумеется, на весь объём зерна оплаты не нашлось, но английский король всё равно не стал принимать серебро, приказав перегнать весь неликвид в спиритус вульгарис, благо, для его хранения отлично подходили опустошённые от вина бочки. Куда девать столько спирта, идей пока не было, но они обязательно появятся. Спирт – это очень калорийное топливо, а пока главной задачей было удержание рынка. К следующему урожаю (а в Египте их собирают в год по два), купцы найдут и железа, и меди, и угля. А не найдут и не надо, просто запасы вульгариса на складах пополнятся. Вульгарис штука надёжная. Во-первых, он не портится, а во-вторых, гораздо менее пожароопасен, чем тот же керосин.

Керосин, кстати тоже покупали довольно бойко. Вместе с керосиновыми лампами. Их пока отпускали за серебро, как и другие ремесленные товары: золотые украшения, механические игрушки вроде новомодных часов с музыкой и боем и даже оружие.

Серебро шло в дело. В Ракке было организована биржа, на которую не допускались европейские купцы. Разумеется, под предлогом невозможности обеспечения их безопасности, дальше Алеппо их не пропускали. В Ракке торговалось только серебро за золото и наоборот. По четыре дня в неделю, причём на серебре сидел только один продавец, наиболее смышлёный племянник графа Савойи. Разница в ценах на эти металлы на Востоке и Западе была просто запредельной. Если в Индии курс серебра к золоту был, в среднем, один к четырём, один к пяти, то в Париже уже один к десяти, один к двенадцати. Отдавать такое дело очередным «менялам из Храма» Ричард не хотел, поэтому золото-серебряная биржа была королевской монополией.

Удастся ли взнуздать христианство – это пока большой вопрос, зато запрячь Золотого тельца, на основе обретённого послезнания, было вполне реально. А Золотой телец, среди прочих религий, был сравни тяжёлому танку на войне против дикарей с каменными топорами.

Глава 35

В Крещение 1194 года произошло ещё одно событие, пришпорившее историю. Венецианскую эскадру из семи больших галер, зафрахтованную Ричардом для перевозки в Святую землю сервов, и шедшую под флагом Третьего крестового похода, возле Крита атаковал Византийский флот, потопив пять из семи судов.

Ситуация сложилась анекдотическая. Именно эта эскадра работала на линии Марсель-Яффе, доставляя сервов по договору английского короля и посла Франков, епископа де Дрё, в счёт оплаты за оружие и доспехи. То есть ограбили византийцы, главным образом, своего союзника. И ладно бы ограбили, а не просто пустили всё на дно. Будь Ричард в этой ситуации сторонним наблюдателем, он бы просто посмеялся, но оскорбление флага прощать было никак нельзя.

– Ну что сказать, милорды, эта война сломает все наши планы, но и не отреагировать на такую наглость мы не можем. Давайте думать.

Поглядеть на «Генриха Шампанского» в Лаодикею съехались почти все члены высшего военного совета, зимовавшие в Святой земле. Отсутствовали сеньор Сидона, Спящий Леопард Кеннет Маккинли, отправившийся в рейд к Багдаду, и сеньор Антепа Гийом де Баскервиль, по-прежнему исполняющий должность коменданта Каира и руководивший расчисткой Канала Фараонов.

– Думать тут нечего, Сир. Нужно бить, – герцог Антиохии был как всегда предельно радикален.

– Подумать тут есть над чем, милорд. Чем бить, куда бить, когда бить? А главное – что мы хотим с этого поиметь? А то получится так, что ударим мы, а плодами воспользуются другие – венецианцы, или сельджуки. Ни тем, не другим облегчать жизнь мне бы не хотелось.

– Бить нужно по Криту, немедленно, сил на это у нас хватает, Сир, – продолжил упорствовать Ле Брюн.

– Объявление нами войны Византии, станет объявлением войны Франкам. Есть опасность, что Филипп-Август откупится от имперцев и двинет своё войско в Нормандию. А прикрыть нам её нечем.