Стратег

– Инициатива наказуема, милорд. Придумайте для Критской республики политическую программу. В достаточной степени глупую и пафосную, чтобы в неё все поверили.

– Это невозможно, Сир. Умные люди в такое никогда не поверят.

– Достаточно будет того, чтобы поверили глупые. Умных людей настолько мало, что их мнением вполне можно пренебречь. В ваших руках мощнейшее оружие эпохи – средство массовой информации. Начните издалека. Гордые эллины всегда тяготились зависимостью от Рима, а потом Константинополя. Свобода, равенство, братство. Освободительная борьба за возвращение величия и тому подобная ахинея. Не называйте прямо врагов, которые этой свободе препятствуют, пусть они сами об этом догадаются. Если догадаются сами – их потом будет уже ничем не переубедить.

– Я попытаюсь, Сир.

– Вы сделаете это, друг мой. На этом всё, милорды. «Генрих Шампанский» мне очень понравился. Было бы неплохо, если бы он успел принести пользу на Крите. В Канал Фараонов мы эту лайбу не попрём. Дешевле будет построить такую-же сразу на Красном море. Моя ставка переносится в Ракку, закажите себе запас голубей.

Граф Лестер всегда очень внимательно изучал циркуляры, которые присылали ему из штаба Ричарда. Читал он и о Каирской бойне, и о битве у Граца, но читать – это одно, даже если у тебя развитое воображение, а увидеть результат своими глазами – совсем другое.

Шестого февраля 1194 года, франки решились пойти на прорыв, и угодили точно в такую же ловушку, что и сарацины у Каира, а венгерский король Бела у Граца. Бог любит Троицу, в этом граф Лестер не сомневался. Главное ему Эд Бургундский разболтал: «Крысёныш загнан в угол и обязательно бросится». Ещё он попросил, и кажется искренне – «Берегите себя, граф», что придало Роберту де Бомону дополнительной энергии. Из всех франков, принимавших участие в Третьем крестовом походе, граф Лестер искренне уважал только Эда-старого, прошлого герцога Бургундии. Впрочем, не такого уж и старого, графа Лестера он был старше всего на семь лет. Впрочем, это не так уж и важно. Симпатия к старому головорезу невольно перешла на его сына. Граф ему поверил. Атаке франков быть. Он уже велел рыть между прикрывающими с запада Ниццу фортами ров, когда прибыли пушки с обслугой и припасами. На фоне латной конницы эти артиллеристы выглядели, прямо скажем, не внушительно, но доводы их командира, граф был вынужден принять. Йохан Мюллер был самого подлого происхождения, но в применении этих сатанинских труб заслуженно являлся одним из гениев. О чём говорил знак отличия Ордена Героев.

Граф был одним из богатейших феодалов современности, имея обширные владения по обе стороны Ла-Манша, граф был удостоен титула лорда-канцлера, фактически исполняя должности английского короля, герцогов Нормандии и Аквитании, а также графов Анжу и Мэна, пока его сюзерен развлекается на Ближнем Востоке. «Святой землёй» эту пустыню граф перестал считать ещё там, но обладателя знака Ордена он выслушал со всем возможным уважением. Граф собственноручно наполнил кубки вином и искренне удивился, когда узнал, что его форты строились по проекту этого крестьянина. Прозрение наступило шестого февраля.

Глава 36

Как и было прописано в штабной инструкции, расстояние между фортами было примерно сто туазов[139], окружающие их рвы заузили дорогу ещё вдвое, так что для атаки франки выстроили колонну почти в милю длиной и по пятьдесят всадников в шеренгу по фронту. Этакий эпически гигантский, ощетинившийся копьями стальной червяк, остановить которого, казалось бы невозможно.

Казалось бы… Только заметив приготовление франков к атаке, Йохан Мюллер приказал поджигать закладки с дымовыми шашками, а под прикрытием дымовой завесы выставлять «испанские козлы», устраивая глубокий карман на пристрелянных позициях. Франков дым не испугал, и понеслось.

Позже, суровый воин Роберт де Бомон, граф Лестер, для которого убить человека было проще, чем для вас высморкаться, осматривая поле боя, возблагодарил Господа за то, что Тот скрыл от него всё это дымом. Из кучи конины и человечины иногда вытаскивали живых, но картина всё равно напоминала Апокалипсис. Хорошо хоть февраль, прямо завтра это всё не протухнет.

Филипп-Август, как и подобает трусу, сам в атаку не пошёл. Ударный кулак возглавил граф Фландрии Балдуин де Эно, он и погиб одним из первых. Были потери и среди артиллеристов. Специфика службы не позволяла им обряжаться в тяжёлые доспехи, а лёгкую кольчугу одинарного плетения пробивали стрелы и арбалетные болты даже на излёте, а стрелять по площадям в направлении скрытых в дыму фортов, король Франков отправил почти пять тысяч человек. Плюс к потерям – разорвало три пушки. Ничего не поделаешь, издержки эпохи. Картечью были куски чугуна с довольно острыми углами и бронзовые стволы они стачивали как козлы капусту.

Небывалая победа. Под Каиром всё списали на дикость сарацин, будто это какие-то другие сарацины ещё год назад гоняли крестоносцев в хвост и в гриву, а при Граце причиной поражения назначили ранение короля, но здесь и сейчас ничего подобного не было. Никаких отговорок, Бог Войны вышел на большую сцену.

У графа оставались в резерве значительные силы для контратаки, а может быть даже и полного разгрома франков, но слишком облегчать имперцам жизнь ему было не велено. Остановить агрессора и хватит, это чужая война.

Граф Лестер пешком дошёл до южного «Приморского» форта. Он искал Йохана Мюллера. Повторное награждение знаком Ордена Героев исключалось уставом, но Роберт де Бомон, в качестве одного из приоров, всегда имел в запасе несколько рыцарских цепей. Вот и пришла пора пожаловать рыцарством простолюдина.

Йохан был ранет в правую ногу и левую руку, но с позиции не ушёл. Увидев командующего, он, согласно требований нового устава, отдал команду «Смирно!» и похромал докладывать, однако доклад граф остановил, обратившись к своему оруженосцу.

– Хьюг де Эстан, как называется то местечко, где стоят лагерем Франки?

– Сен-Лоран-дю-Вар, милорд.

– Умеют эти бездари придумывать мудрёные названия, с первого раза даже не запомнишь, – впервые с начала боя (или бойни?) улыбнулся граф Лестер. – Преклоните колено, Сэр Йохан Мюллер.