— И что с ней делать? — вздохнул я, впрочем раздумывая, а не наградить ли посредника еще одним фингалом.
— Она ваша рабыня. Можете себе оставить, но понимаю, она мелкая совсем. Так что можно на рынке продать. Если желаете, я сразу после сиесты отведу её и продам. За такую дадут немного, золотых пять от силы. А я совсем немного за посредничество возьму. Всего десятую часть.
Тут я еще и расслышал несколько возгласов на русском, потому что в толпе были люди хоть в основном из этого султаната, но из разных земель, вот и общались на международном языке. Так вот, из возгласов стало понятно, что борец пожадничал. Мог бы и брата отдать. Тот на год старше сестры, и может стоить все десять золотых. А из других реплик я понял, что извиняющийся здорово вывернулся. И деньги сэкономил, и от нахлебницы избавился, потому что продавать просто так родственников в рабство не принято, а отдать по законам султана в самый раз. И останься сестра с таким оборотистым старшим братцем, то он мог бы рассчитывать на совсем небольшой калым и то не раньше, чем через пару лет.
Решив горячку не пороть, потому что мне хотелось убивать этих добрых горожан, на которых я уже реагировал хуже чем на нежить, я взял девчонку за плечо и зашел с ней в трактир. Там поманил хозяина и сразу поднялся в свою комнату.
Первым делом спросил трактирщика, не могу ли я куда-нибудь пристроить девчонку, на что мужик пожал плечами и сказал, что он готов дать за нее не больше трех золотых, так что лучше действительно отвести на рынок и там продать.
Девчонка при этом так и стояла уперев взгляд в пол. Но когда я посмотрел на нее, то заметил упавшую слезинку. Да что же за люди здесь такие! Будут их гули глодать, даже меча не достану!
— Какие-нибудь школы или пансионаты здесь есть? — рыкнул я трактирщику. — Я готов заплатить за её обучение.
Хозяин как-то странно посмотрел на меня, но умничать, что иноземец совсем дурак и собирается платить там, где можно легко подзаработать, не стал. Побоялся. Так что только проблеял, что разузнает и не позже завтрашнего утра скажет мне, есть ли в городе что-то из таких заведений.
Я потребовал еще одну комнату и еду для девчонки, после чего трактирщик, решив, что у иноземца совсем крыша поехала, стрелой вылетел из моей комнаты. А я вздохнул и спросил девчонку, как её зовут:
— Мун, добрый господин, — на довольно неплохом русском ответила та.
А я только очередной раз вздохнул. Луна… Нет, может на местном это и что-то другое означает, но сама суть. Селена, Мун… Одни луны вокруг.
Дальше я выяснил, что Мун даже грамотная. Здесь хоть и дикость в обычаях, но многие дети ходят в школы при храмах. Умеет она всё, что требуется по хозяйству, но мне это никаким боком не уперлось. Хозяйства у меня нет и в ближайшее время не предвидится.
На всякий случай я спросил, чем она хотела бы заниматься в жизни, но девчонка даже не поняла о чем я. Чем прикажу, тем и будет заниматься. И очень рада, что я не захотел её продавать. Здесь люди не такие добрые.
Про «добрые», я мог очень много сказать, но сдержался. А затем за девочкой пришла служанка и отвела её в соседнюю комнату, куда ей принесут еду.
Я же вытащил меч и аж до самого вечера отрабатывал приемы, чтобы хоть чем-то себя занять. А уже после заката ко мне постучался трактирщик и сказал:
— Господин, вас спрашивают.
Когда я спустился вниз, то еле удержался, чтобы не схватиться за меч, заметив в сумерках зала стоящую у дверей высокую и крепкую фигуру профессионального борца. Но потом подумал, что может совесть у подлеца взыграла, и я смогу вернуть ему сестру. Нет, в морду точно дам, но девчонку верну. Куда мне её?
Но оказалось, что это совсем другой человек, тоже молодой мужчина и судя по всему тоже борец, который сделал себе фигуру культуриста не иначе как с помощью зелий.
Парень повернул ко мне цветущее и довольное лицо с короткой бородой, уважительно поклонился и с улыбкой сказал:
— Господин Дим из Лорденики? Да будет солнце вечно сиять над твоей головой!