Сначала поговорили о предполагаемых действиях Светлых, но как-то вяло, без азарта. Потом переключились на Инквизицию.
– Думаю, – высказывался Юрий, – что и Пражское бюро, и Бернское осведомлены лучше, чем можно ожидать…
– Так это уже вроде как традиция, – заметил Лайк не очень весело.
– Во-во, – согласился Юрий. – За работами Плюмаржа и Дартье еще первый анклав следил внимательнейшим образом. И потом, Дартье в конце концов все-таки ушел в Инквизицию, а значит, даже неоглашенные наработки легли в их архив.
– А ты резолюцию Ганимекса Второго внимательно изучил? – поинтересовался Завулон с самым невинным видом.
– Внимательно, – спокойно ответил Юрий. – Но меня допустили только к купированной версии.
– Меня тоже, – Завулон криво усмехнулся. – Пришлось читать между строк. Уже тогда, в шестидесятые, Инквизицией были официально признаны проснувшимися четыре мегаполиса: Токио, Лондон, Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Правда, формулировка там была несколько иная, слово «проснувшиеся» не фигурировало.
– А что фигурировало? – насторожился Лайк.
– Нечто вроде «имеющие пока неизученную информационно-энергетическую структуру, вносящую заметные помехи в практическую манипуляцию магической энергией». Как один из классификационных признаков выступали как раз изменения в ауре. Да и параллель между людьми-Иными и городами-Иными тоже не проводилась. Я еще тогда подумал, скоро и Москве быть в этом списке.
– Ты хочешь сказать, – усомнился Юрий, – что Питер нас переплюнул?
– Не нас, а Москву. Да и остальные города тоже. И не переплюнул, а оказался гнуснее. Упомянутая четверка хоть и «проснулась», но еще не инициировалась в полном смысле. Другими словами, не склонилась ко Тьме или Свету. А Питер… сами ведь знаете, к чему он склонился.
– Ты хочешь сказать, что Тамара города, собственно, не инициирует? Что они остаются нейтральными, как дикие Иные? – попытался упорядочить высказанное Лайк.
– Да.
– И что города-Иные нужно еще и реморализовать?
– Что-то вроде. Я думаю, с матерью Тамары позабавился сильный Иной, причем явно одиночка и псих вроде Фафнира или Брауншвейгского душителя. Может быть, сектант. А Питер – слишком благодатная почва для разнообразной гнуси. Как результат, имеем через тридцать лет банду Черных и их развеселые шабаши. И еще: на эмоции насильника и эмоции жертвы город явно среагировал бурно и охотно. Тамара – его дочь, а значит, отцовское свойство могло передаться и ей. Отсюда и способности «будильника». Но за пределами Питера она, в сущности, невинное дитя, оттого-то Южная Пальмира и не повторила пока судьбу Северной, Черной. И Киеву, полагаю, до определенной поры ничего не грозит.
– До поры, когда Киев по-настоящему инициируют? Ко Тьме или, тьфу-тьфу, Свету?
– Совершенно верно.
– Догадки, догадки, – пробормотал Лайк. – Сплошные догадки, достоверной информации ноль.
– В таком деле достоверная информация может найтись только у Инквизиции, – ничуть не смутился Завулон.
Юрий задумчиво побарабанил пальцами по столу.