– А почему нет номера Турлянского? – капризно осведомился Лайк.
– По… Потому что я его не знаю, – пробормотала Анжелка, смутившись.
– Так это твоя мобилка?
– Да!
– А моя где?
– Ты ж ее сам Светлому отдал перед стартом, – напомнил Швед.
Лайк посмотрел на него как на дошкольника.
– Раз отдал, значит, она перестала быть моей! А поскольку у меня более нет мобилки, значит, тотчас следует организовать новую! Кто у нас за связь отвечает?
– Ефим… – совсем потерянно сообщила Анжелка.
– Ефим ездил со мной. Кто оставался за него?
– Не знаю…
– Бардак! Накажу! Где Сайринк? Где Палатников? Где Плакун?
– Палатников с утра заходил… Сказал, в офисе будет…
Бедная Анжелка чуть не плакала. Хотела услужить, а нарвалась в результате на начальственный гнев.
– На, звони, чего разбушевался, – Швед примирительно протянул свою потрепанную дорогами «Нокию».
Лайк посверкал глазами, однако «Нокию» взял. Анжелка поглядела на Шведа с уважением – с женской половиной киевского Дозора тот общался до смешного мало. Можно сказать, вообще практически не общался. Если оказывался в Киеве – как-то засасывали сначала первоочередные дела, а потом неизменные коловращения в кругу Лайка, Димки Рублева, Ефима, Дарта Вейдера, Сабурова или команды с Петровки. А потом – хмельная компания провожающих на перроне, прощальная бутылка «Оболони» в дорожку и гостеприимная полка спального вагона. И – почти без перехода – Николаев. Поэтому тот факт, что какой-то южанин вот так запросто роняет грозному шефу «Чего разбушевался?», сильно поднял оного южанина в глазах наивной и несмышленой пока в иерархии Иных ведьмочки.
– Брысь, – велел Лайк Анжелке, и та с облегчением метнулась в сторону игральных автоматов.
Арик долго не отвечал, но наконец-то взял трубу.
– Да, Швед.
– Это не Швед, – буркнул Лайк, унимая помалу вспышку раздражения, какие у него периодически случались.