Турлянский молча погасил окурок о стену и уронил под ноги.
– Входите, – угрюмо сказал он.
Пока не вошли и не расселись на модерново обставленной кухне, никто не проронил ни слова.
– Значит, так, – начал Арик через полминуты. – Рассказываю по порядку. До аэропорта мы доехали нормально, и в аэропорту тоже все нормально еще было. А вот дальше… Короче, минут через десять после взлета Тамара стала резко терять силу и сползать по уровням вниз. Причем сама она этого не замечала. Еще минут через двадцать это прекратилось.
Лайк мгновенно просканировал Тамару – прямо из кухни.
– Третий уровень, не выше – сообщил он задумчиво. – Ну и ну!
– Еще в самолете она стала засыпать. До такси я ее практически на руках донес, а в квартиру пришлось вторым слоем… В общем, спит до сих пор. Будить я не решился. В принципе, ты и сам, наверное, уже видишь – выглядит вполне здоровой и довольной собой волшебницей третьего уровня.
– Что за ерунда? – спросил Ираклий и часто-часто заморгал. – Лайк, ты о таком слыхал?
– Нет, – честно признался Лайк. – Но чего-то подобного я ожидал.
Все настороженно уставились на шефа, и тот счел необходимым пояснить:
– Скажем так: я ожидал не каких-либо событий, связанных конкретно с изменением силы Тамары. Я ожидал событий вообще, причем практически не поддающихся прогнозированию.
– Непонятно, но здорово, – прокомментировал Швед.
– Все, что произошло в Питере, – лишь верхний слой целой системы событий, дерн над военной базой, – добавил Лайк, но от достаточно поэтического сравнения его слова понятнее не стали.
– Ты внимательно смотрел на Питер через сумрак там, в верхнем холле гостиницы? – зачем-то спросил Лайка угрюмый Турлянский.
Шеф Темных усмехнулся:
– Арик! Если я вообще на что-нибудь смотрю, то всегда смотрю внимательно. Неужели я должен тебе это объяснять?
Арик вяло мотнул головой – отрицательно. Мол, не должен.
– Тогда что скажешь? Сначала я хотел бы услышать тебя, – голос Лайка звучал в меру требовательно.
Турлянский понимающе кивнул, а потом нехотя указал пальцем на окно:
– Вчера, – сказал он, – я взглянул с высоты на ночной Киев. Тут, конечно, не восемнадцатый этаж, а всего лишь восьмой, но и отсюда кое-что видно. И вот что я заметил, коллеги. Киев виден как сумма различных аур, разнородных и непохожих друг на друга; в этом море светящемся будто радужные островки – ауры Иных. Так и должно быть, если задуматься. А Питер светил ровно, будто гигантский монохромный фонарь.