Золотых перевел взгляд на невольную аудиторию, с трудом сдерживающую смех. Шутливая перебранка двух опытных стариков — разведчика и контрразведчика — просто и очень естественно согнала предстартовое напряжение. Коршунович четко знал, когда следует подпустить иголочку. А Золотых знал, что Коршунович это знает, и был уверен — не упустит случая.
А перед началом операции что может быть важнее хорошего настроения?
Мало что — только готовность и уверенность в себе. А это в команде Золотых уже имелось.
Ротан вернулся спустя двадцать минут.
— Ну?
— Патрули везде. Без шороха нам из города не убраться.
— Значит, будем убираться с шорохом. Ждем Ядвигу — и мотаем. Если, конечно, она не принесет новостей…
Никто не проронил больше ни слова. Головы, приподнявшиеся было с подушек, когда Ротан вошел, снова опустились. Занятый дом вновь погрузился в тишину.
Гном отсиживался в каморке над спортзалом уже около суток. Утром и вечером было слышно, как внизу гулко бухают мячи и азартно кричат баскетболисты. Гном старался не обращать внимания на посторонние звуки, но неожиданно для себя вдруг ощутил жгучее желание спуститься и присоединиться к игрокам. Когда-то Гном неплохо играл в баскетбол, несмотря на малый рост, да и кличку свою он заработал именно на баскетбольной площадке. Но в отличие от Магси Боггса карьеру Гном сделал отнюдь не спортивную.
Конечно, никуда Гном не пошел. Стиснул зубы и снова подсел к крохотному чердачному окошку.
Он видел, как прохаживаются по улице патрульные — группами по пятеро-шестеро. Видел, как останавливают всех без разбору прохожих и дотошно проверяют документы. И понимал, что сибирские безопасники прижали его к стене: они явно знали, как он выглядит, составили фоторобот и разослали оттиски по всем постам. Даже если изменить внешность, у Гнома не много шансов остаться неузнанным. И на резервный паспорт надежды мало: Гном знал, что безопасники просеяли всех приезжих — действительно всех — и отследили пути их прибытия в Алзамай. Резервный паспорт в этом случае только насторожил бы патрули: человек с таким именем попросту никогда не приезжал в город.
Оставалось только отсиживаться, как велел Варга. А Варга явно что-то затеял, потому что его приказ оставить неподалеку от управления службы безопасности бинокль носил слишком уж суицидальный характер. Безопасники после этого просто обязаны выйти на Варгу меньше чем за сутки.
Гном еще немного с тоской поглядел в окно, потом встал и бросил в стакан с водой таблетку чая. Вода потемнела и вскоре начала бурлить — химическая реакция несла мощный экзотермический заряд. Вода не просто превращалась в сладкий, крепко заваренный чай, но еще и в считанные секунды нагревалась до кипения.
Гном уже хотел сесть на табурет и побаловаться чайком, но тут внешняя дверь чердака едва слышно скрипнула.
Гном бесшумно вскочил и вытащил игломет.
С минуту он прислушивался, но с крыши больше не доносилось ни звука. Дверь могла бы качнуться от ветра или, скажем, от проскочившей рядом харзы, если бы не один немаловажный факт: Гном явственно помнил, что запер ее на щеколду, когда хоронился на этом чердаке. Изнутри запер.
Мягко переместившись ко внутренней двери, Гном приложился глазом к щелке. В предбанничке было сумрачно и пусто, только по углам в пыли и паутине стояло несколько лопат, которыми зимой сгребали наметенный снег с плоской крыши. Внешняя дверь оставалась запертой — Гном ясно видел задвинутую щеколду.
Петли внутренней двери Гном предусмотрительно сбрызнул каталитическим раствором, и открываться она стала совершенно бесшумно. Внешнюю он трогать не стал — решил, что лишний сторож в лице скрипящих петель не помешает.
Спустя несколько секунд он уже выглядывал в щели наружной двери. Крыша выглядела пустынной — по крайней мере перед дверью. Даже вездесущие голуби, которые обыкновенно толклись на ветвях короны, куда-то поразлетелись.
Гном потихонечку отодвинул щеколду, переместился чуть в сторону, чтобы спрятаться за косяк, и резко толкнул дверь. Та, отчетливо скрипнув, отворилась. Когда скрип растаял и на крыше вновь воцарилась тишина, разбавляемая только едва долетающими звуками городского дня, Гном обратился в слух. И ничего подозрительного не услышал.