— Ладно, отдыхай. — Сулим отпустил Лэснера. Тот кивнул и убрался; Сулим еще некоторое время размышлял. Потом тяжко вздохнул и потянулся к селектору.
Настала его очередь вопросительно произносить: «Шеф?»
Вызов на частоте старого мобильника прорвался из эфира часа за два до сумерек. Колли-связист, дежуривший у селектуры, разбужено встрепенулся. Он прекрасно знал, что по этому каналу может прийти только информация исключительной важности. И он немедленно скоммутировал вызов на горячую генеральскую линию.
— Господин генерал? Вызов по вашему старому мобильнику!
— Подключай, — сухо велел Золотых и внутренне подобрался.
В трубке тихо клацнуло. Одновременно включилась запись.
— Генерал?
— Расмус?
— Добрый вечер. У вас ведь вечер?.
— Совершенно верно.
— У меня есть предложение, генерал, от которого, как мне кажется, трудно будет отказаться.
— Я вас внимательнейшим образом слушаю, — совершенно искренне заверил Золотых.
— Вы ведь сейчас ломаете голову: как без неизбежных потерь и жертв среди гражданского населения взять базу Саймона Варги? Я прав?
— Ну, допустим, — неохотно согласился Золотых.
— Сочли бы вы возможным принять от нас помощь? Просто как жест доброй воли?
— Помощь какого рода?
Расмус выдержал небольшую паузу и пояснил:
— Вспомните, как ваш агент проникал в Ашгабат и как другой ваш агент покидал Ашгабат.
Золотых мгновенно сориентировался. Прибор волчьего камуфляжа все еще действовал. Его использование в деле разведки всего, что кроется под донецким санаторием, всесторонне обсудили и признали нецелесообразным. Можно было, конечно, заслать человека поближе к базе… Но в одиночку весь персонал не спеленаешь. Да и камуфляж мог отказать в любую минуту; а если и не откажет — визиты одиночки неизбежно будут отслежены службой безопасности, Сулимом Ханмуратовым, в котором руководитель операцией альянса признал искушенного профессионала. Придумают что-нибудь, тот же распылитель в конце концов, и все, прощай секретность заодно с волчьим прибором. Рисковать же потерей секретности генералу Золотых совершенно не хотелось, равно как и волчьим прибором.
— Я помню.