— Среди бела дня, — зловеще прошептал Золотых. — В контору. Входит посторонний. Проникает к арестованным. Убивает их. И без помех уходит! Поверить не могу.
Чеботарев мрачно взглянул на оцепеневшего на топчанчике Шарадникова. Зеленоликий охранник в нахлобученной на самые глаза фуражке скорбно торчал в предбанничке. Охраннику было явно нехорошо.
— Игломет, — сообщил изнутри Шелухин. — Скорее всего какая-то разновидность кураре. Смерть в течение полусекунды после контакта.
— Бережинскому башку отвертят, — мрачно предположил Чеботарев.
Бережинскому, местному начальнику филиала, действительно завидовать не приходилось. Впрочем, акция все равно оставалась беспрецедентной. В управу служб безопасности еще никому не приходило в голову вламываться.
— Русские, ручаюсь, уже знают, — вздохнул Золотых. — Позор на весь мир. Пошли, Степа…
Шелухин, отодвинув дверь, вышел из камеры с мертвецом и направился следом за начальством.
В холле перед лифтами столкнулись с Бардтиновым и Нестеренко.
— Господин полковник, — обратился Нестеренко. — Нашли вашего ординарца.
И указал на угол холла. Бардтинов предупредительно откинул штору — в пыли и мусоре валялся Олежка. Глаза у него были закачены.
— Мертв?
— Парализован. Тот же контактник, каким обезвредили вахтера и дежурного у одиночек, только доза, по-моему, побольше.
— Значит, трое… Еще кто-нибудь его видел?
— Архивариус видел. Даже говорил с ним.
— Говорил? — удивился Золотых. — О чем?
— Архивариус решил, что он из нашей группы, о чем и спросил. Пришлый вежливо ушел от ответа, и они разошлись.
— Вызови архивариуса… Это такой худой и мелкий?
— Да. Борис Стахович, такса. Он уже в кабинете.
— Значит, трое плюс один канцеляр. Профи высшего класса… Словесный портрет составили?
— Со слов дежурного у одиночек — уже да; с вахтером сейчас беседуют. Таксу теребят на предмет фоторобота, он дольше всех видел этого профи. Ординарца вашего, понятно, еще не допрашивали.