Волчья натура. Зверь в каждом из нас

22
18
20
22
24
26
28
30

Вдруг Рихард обнаружил, что ближайший парень из оцепления пристально глядит на него. Пришлось изображать из себя праздношатающегося зеваку — поторчать в толпе, побродить, вытягивая шею, поцокать языком. И все это таким образом, чтобы свое лицо по возможности парням-спецназовцам в оцеплении не показывать. Задача настолько же кажущаяся простой, насколько на самом деле сложная. Некоторое время Рихард даже осматриваться толком не мог, и когда наконец продефилировал вдоль всей цепочки зевак, перекрывающей улицу, и смог снова обозреть окрестности, он обнаружил, что наблюдает уже не в одиночестве.

Чуть поодаль, в густых кустах орешника, явно с умыслом насаженного хозяином перед собственным домом, стоял невысокий ньюфаундленд. Позиция у него, была очень выгодная: сам он видел почти все, что творилось у дома Эрлихмана, а заметить нюфа возможно было всего с двух точек: с той, где сейчас оказался Рихард, и с противоположной стороны улицы, на продолжении воображаемой прямой.

Нюф холодно воззрился на Рихарда, зевнул и неторопливо направился прочь; до угла ему было рукой подать.

«Кто он, черт побери?» — подумал Рихард озабоченно.

После вынужденной беготни за злосчастным афганом Рихарда вполне могли срисовать сторонние наблюдатели. Тот же нюф, к примеру. А примелькаться подобной публике — хуже нет. Агент полезен лишь до той поры, пока незаметен. Внешность Рихард, конечно, слегка изменил, да только наметанному глазу такие перемены не помеха.

Отсюда нужно было убираться, и чем быстрее, тем лучше. Дом под присмотром, пробраться туда — и думать нечего. Даже глубокой ночью. Да и немногое там уцелело, судя по всему. Если сибирякам уже известны координаты, они вскоре отправятся в тайгу. Тогда предстоит осторожно клеиться им в хвост…

Рихард торопливо вернулся к стоянке, забрал мопед и целеустремленно покатил прочь. Несмотря на то что нужно было спешить, он забрал в сторону южной окраины, внимательно поглядывая на попутные экипажи. Но ни один не ехал подозрительно медленно и не останавливался, поджидая ездока на мопеде-малютке.

«На Январской сверну, — прикинул Рихард. — И сразу в Шумилово… Да пошустрее…»

Когда он подъехал к перекрестку с улицей Январской, что соединяла южные районы Алзамая с центром, по ней как раз тянулась колонна тяжелых грузовиков. Пограничных, судя по эмблемам на бортах и дверцах-надкрылках.

Рихард свернул. И тихонько присвистнул.

Колонна была длиннющая как полярная ночь. И тянулась насколько хватало глаз — что вперед, что назад.

Наверное, вот так же в старину, до биокоррекции, когда еще существовали армии, в города вступали войска.

Пограничники в одинаковой зелено-рыжей пятнистой форме лениво высовывались из окон. Кое-где из этих же окон торчали тонкие автоматные стволы с чешуйчатыми насадками компенсаторов и ажурными зубцами прицелов.

«Вот это номер! — подумал Рихард. — Никогда не думал, что увижу такое!»

Вероятно, дела принимают серьезный оборот. Мобильный спецназ Европы, теперь пограничники… Скорее всего координаты базы волков стали известны, и Сибирь активно готовится. А чтобы попытаться предотвратить бойню, вызвала пограничников. В количестве. Конечно, это не такие звери, как волки… Но и не жирный обыватель. Эти хотя бы теоретически умеют обороняться. Да и вооружены не кое-как, а по последнему слову селекции. Селекции и техники — механическое оружие у пограничников тоже имелось в избытке.

Рихард катил, прижимаясь к обочине, по Январской, а мимо ползли и ползли темно-зеленые пограничные грузовики. Колонна, похожая на чудовищную безмозглую гусеницу.

Грузовики сворачивали с Январской на Беговую. А Рихард поспешил дальше, в сторону Тайшетской. И некогда стало упиваться короткой свободой — приходилось гнать, выжимая из малютки все скорость, на которую тот был способен.

— Юра, — сказал Рихард Цицаркину, когда вернулся. — По-моему, мы с тобой попали еще круче, чем ты думал…

— Константин Семеныч, встаньте на мое место, — умоляюще сказал министр. — Три десятка убитых за неделю. Горожане в шоке. Люди боятся на улицу выйти. Вся Сибирь вот-вот содрогнется!

— Не содрогнется, — буркнул Золотых. — Город мы оцепили, а каналы связи перекрыты. Включая межгород.