— Нечего мне тыкать в глаза Геральтом, — вспылил Лютик, — почему ты сразу готова считать меня подонком?
— Прости, я не хотела.
Девочка с интересом рассматривала их, словно ожидая, когда они начнут говорить плохие, грубые слова. Потом на всякий случай опять сделала книксен.
— Тогда, может, вы проводите меня к доктору, сударь? Я, пожалуй, лучше, пойду с вами, — с достоинством сказала она, — вы все-таки не очень грязные. Я думаю, бывают еще хуже.
— Валяй, — Лютик безнадежно махнул рукой, — так куда идти? Вон туда?
— Совершенно верно. Там будет большой дом с колоннами, больше нашего. И сад. Потом еще сад, а потом дом, где живет доктор. У него хороший выезд, знаете? Почти как наш. Только наши вороные, а у него серые в яблоках.
— Ясно. Серые в яблоках.
Что мы будем делать, если доктор тоже превратился в пациента? Таскать за собой эту писюшку?
— Я думаю, мама умирает, — рассуждала девочка, топоча по гладким блестящим спинкам булыжников, — и я останусь сиротой. Тетя Агата сказала, что я буду когда-нибудь богатой наследницей.
— А папа? — осторожно осведомился Лютик.
— Папа уже умер, — пояснила девочка. Лютик так и не понял, умер папа только вот сейчас, или отошел в иной мир давно, но выяснять не стал.
— Бедняжка, — сказала Эсси и шмыгнула носом.
— Сирот все жалеют, — девочка доверчиво вложила ручку в ладонь Лютика, — дают конфеты и все такое.
— Будем надеяться, — неопределенно сказал Лютик, — будем надеяться.
— И гувернантки к ним не ходят, — мечтательно сказала девочка.
— Детка, — сказал Лютик, — помолчи, а?
Где-то совсем близко звякнуло, осыпаясь, стекло. Мародеры явно не желали дожидаться вечера.
И правда, ведь можно и не дождаться. А у меня только лютня и две бабы, причем одна совсем малышка. Правда, на таких тоже найдутся любители.
— Пошли быстрее, — Лютик стиснул нежную ручку чужой девочки и прибавил шагу.
— Лютик, что там? — забеспокоилась Эсси.