– Еще одно, – сказал Ибн Сина, глядя на них, как отец на сыновей. – Вы обязаны вести подробные записи для тех, кому придется бороться с такой же эпидемией в будущем. И оставить эти записи там, где их отыщут, случись что с вами.
На следующее утро, едва первые лучи солнца окрасили багрянцем верхушки деревьев, копыта их коней простучали по мосту через Реку Жизни. Каждый из восьмерых сидел на добром коне, а в поводу вел либо вьючную лошадь, либо мула.
Через недолгое время Роб предложил Фадилю, чтобы один человек скакал впереди как дозорный, а другой ехал бы позади, отстав от остальных, для охраны тыла. Молодой хаким сделал вид, что обдумывает это предложение, а потом прокричал соответствующий приказ.
Зато вечером он сразу согласился на предложение Роба выставлять сменяющихся по очереди часовых, как это было заведено в караване керла Фритты. Сидя вокруг костра, в котором горели ветки боярышника, они по очереди то оживлялись, то впадали в уныние.
– Думаю я, что Гален высказал самую мудрую мысль, когда рассуждал о том, как лучше всего поступить лекарю во время эпидемии чумы, – мрачно сказал Сулейман аль-Джамал. – А сказал Гален, что лекарю надлежит бежать от чумы, дабы иметь возможность лечить людей в другое время. Именно так он сам и поступил.
– А мне кажется, что еще лучше сказал великий врачеватель ар-Рази156, – сказал Карим и процитировал:
Смеялись они, слушая это, чересчур громко.
Первым на часах стоял Сулейман. И не стоило на следующее утро, когда они проснулись, сильно удивляться тому, что ночью он сбежал, прихватив своих лошадей.
Но их это поразило и преисполнило печали. Когда вечером они снова разбили лагерь, Фадиль назначил часовым Мирдина Аскари, и этот не подвел. Сторож он был хороший.
Но на третью ночь часовым в лагере был Омар Нивахенд. Этот последовал примеру Сулеймана и ночью бежал, не забыв и лошадей.
Как только обнаружилось второе дезертирство, Фадиль созвал всех на совет.
– Нет греха в том, чтобы испугаться «черной смерти», – обратился он к товарищам, – иначе всякий из нас был бы навеки проклят. Не грех и бежать, если вы согласны с Галеном и Разесом, хотя лично я согласен с Ибн Синой в том, что лекарю приличнее бороться с эпидемией, нежели бежать от нее со всех ног.
Грех в том, чтобы оставить своих товарищей без охраны. А еще хуже по-воровски забрать с собой вьючное животное с запасом лекарств, в которых нуждаются больные и умирающие. – Он заглянул в глаза каждому. – Итак, я говорю: если кто еще желает покинуть нас, пусть уходит сейчас. Клянусь честью, что ему будет позволено уйти без всякого стыда или осуждения.
Слышно было, как дышит каждый. Вперед никто не выступил.
Заговорил Роб:
– Да, всякий может свободно уйти. Но если он уйдет, оставив нас без охраны, если возьмет с собой припасы, необходимые пациентам, к которым мы едем, то я говорю: мы должны догнать его и убить!
Снова воцарилось молчание.
– Согласен, – сказал Мирдин Аскари, облизнув пересохшие губы.
– И я, – сказал Фадиль.
– Я тоже согласен, – проговорил Аббас Сефи.