– Не погиб Фархад. Сбежал. – Ала забрал пехотинца всадником, а Роб незамедлительно двинул вперед своего черного всадника, забирая в плен белого пехотинца.
– Хуф бы тебя не покинул.
– Да, Хуф ни за что бы не удрал, – рассеянно согласился Ала. Он внимательно всмотрелся в расположение фигур. Наконец взялся за руха, находившегося в самом конце боевого построения – вырезанного из слоновой кости воина с поднесенными ко рту ковшиком руками, из которых он пил кровь врага.
Роб подготовил ловушку и заманил в нее Ала-шаха, взяв белого руха и отдав взамен своего всадника.
Ала уставился на доску.
После этого царь стал делать ходы осмотрительнее, подолгу обдумывая каждый. Глаза его радостно загорелись, когда он выиграл еще одного всадника, и омрачились при потере слона.
– А что случилось со слоном Зи?
– А-а, вот это был добрый слон! Я и его потерял у Врат аль-Караджа.
– Где же махаут Харша?
– Погиб еще раньше, чем умер слон. Копье пронзило ему грудь. – Шах отпил вина, не предлагая Робу, прямо из горлышка кувшина; струйка вина пролилась на уже запятнанную рубаху. Бороду и губы он отер тыльной стороной ладони. – Довольно разговоров. – И он углубился в игру, потому что у черных фигур было небольшое позиционное преимущество.
Теперь Ала перешел в атаку, он использовал все свои хитрости, которые некогда так хорошо ему помогали, но Роб в последние годы закалился, сражаясь с более изощренными умами. Мирдин показал ему, когда можно бросаться вперед, а когда следует быть осторожным; Ибн Сина научил Роба предвидеть действия противника, рассчитывать вперед на несколько ходов, и теперь было похоже на то, что Роб ведет Ала-шаха по такой тропе, в конце которой фигуры из слоновой кости ждет неизбежная гибель.
Время шло, на лбу Ала-шаха выступили капли пота, хотя в комнате с каменными стенами и каменным полом было прохладно. Робу казалось, что свои ходы делает не только он сам – вместе с ним фигуры направляют Мирдин и Ибн Сина. Из белых фигур на доске остались только царь, полководец и верблюд, и вскоре Роб, не сводя глаз с шаха, забрал верблюда своим полководцем.
Ала поставил белого полководца перед царем, прикрывая того от атаки. Но у Роба оставалось еще пять фигур: царь, полководец, рух, верблюд и один пеший воин, – и он быстро провел пехотинца, которому ничто не угрожало, на другой край доски. По правилам, он заменил пехотинца своим вторым рухом, снова вошедшим в игру.
Через три хода он пожертвовал эту новообретенную фигуру ради того, чтобы захватить в плен полководца из слоновой кости. А еще через два хода его полководец из черного дерева напал на царя белых.
– С дороги, о шах! – тихо проговорил Роб.
Трижды он повторял эти слова, продвигая свои фигуры так, чтобы окруженному царю Ала-шаха некуда стало отступать.
– Шахтранг, – проговорил он наконец.
– Да. Гибель царя. – Ала смел с доски оставшиеся фигуры.
Теперь они пристально глядели друг на друга, и рука Роба снова легла на рукоять меча.
– Масуд сказал: если народ тебя не выдаст, афганцы учинят в городе резню и грабеж.