– Чего? – обалдел я. – Ты сбрендил?
Он пожал плечами и скривил губы.
– Как знаешь, – сказал.
Повернулся спиной и растаял в утренних сумерках.
Гном растолкал меня перед самым рассветом.
– ЧК, поговорить надо, – шепнул он мне на ухо.
Я разлепил глаза – остальных двоих в палатке не было. Я оделся, мы выбрались наружу. Темень стояла кромешная, но на востоке уже начинало робко светать. Гном включил точечный фонарик, потянул меня за руку, и мы, обогнув палатку, отошли метров на сто в пустыню.
– ЧК, ты давно его знаешь? – спросил Гном.
– Кого? – спросонья не понял я.
– Ну, аборигена. Кипчака.
– Месяца три как. Парень надежный. А что?
Гном с минуту молчал, потом длинно сплюнул на камни.
– Понимаешь, вчера вечером он мне шепнул, чтобы убирался отсюда, пока, дескать, цел. А час назад то же самое велел Землерою.
– Так и сказал «убирайся, пока цел»? – не поверил я.
– Так и сказал.
Я задумался. Мне ничего подобного Кипчак не говорил. И непонятно, с каких дел стал вдруг пугать парней. Может, на него уже крышеснос начал действовать, подумал я. Прислушался к собственным ощущениям: я был в порядке, никаких признаков помутнения, ничего похожего на кошмар двухмесячной давности.
– ЧК, расскажи еще раз, – попросил Гном. – Что ты помнишь из того, что было тогда на курганах?
– Это не очень-то приятно вспоминать, дружище, – ответил я. – Да и нечего вспоминать особо. Чудилось, будто надели на шею ярмо и стали сдавливать голову словно клещами. А потом и вовсе кошмар начался: красное марево и глумливые уроды. Дай бог, чтобы сегодня не повторилось. Если случится со всеми разом, не до хабара станет, ноги бы унести.
– Ярмо на шею, – задумчиво повторил Гном. – Что-то это мне сильно напоминает, не могу понять, что именно. Скверное что-то.
Через полчаса мы, наскоро перекусив, навьючили на себя снаряжение и двинулись к лежаку. Солнце еще пряталось за восточным кряжем, но сумерки уже ослабели и собирались вот-вот истаять.