Вишена поднялся, отряхнул плащ. Славута стоял рядом.
– Почему он так решил? – спросил Пожарский побратима.
– После захода солнца из замков никто не выходит, – пояснил дрегович.
– Ты ж сам говорил, – удивился Вишена, – что орки часто нападают ночью.
Славута объяснил:
– Нападают-то они ночью, но из замков выходят еще засветло. Идут полночи, потом нападают. А чтобы ночью кто в путь пускался – я не слыхал никогда.
Вишена вздохнул. Удивляться дальше не было уже сил.
Из пещерки вышла Купава, невозмутимая, как окрестные скалы. В схватке, если бы та состоялась, она с самого начала не собиралась принимать никакого участия, считая, что с пятеркой волков великолепно управятся и без нее.
– Если вам еще интересно – горячее поспело, – сказала Купава.
Дементий радостно заверил:
– Интересно, милая! Еще как интересно!
– Тогда не болтайте, а к огню, да поживее! Разогревать по второму разу я не буду. Успеете со своей дохлятиной аргундорской потолковать…
Славута опустил руку Вишене на плечо.
– Ступай, поужинай, потом меня сменишь.
Пожарский кивнул и пошел за всеми, пригибая голову, в отсвечивающий багровым зев пещеры.
Внутри весело полыхал костер и умопомрачительно вкусно пахло. Даже стойкий запах жилья летучих мышей перешибло.
Боромир уже теребил пришедшего в себя аргундорца.
«Неужели заставят говорить?» – недоумевал Вишена. Он уже знал, что в Иллурии пленные заранее считают себя мертвыми и всегда молчат.
Но Боромир не зря водил полки на север и везде слыл хитроумным.
– Правда, что в окрестных замках у вас айагры? – спросил он с неподдельной тревогой.