Вишена ничего не понял. Наверное, у его давно пришедших в Иллурию друзей есть какая-то метода по штурму замков. Он приготовился наблюдать.
Боград с братом Богуславом направились вперед, к замку.
«Наверное, хотят прикинуться случайными путниками и выманить из замка черных», – догадался Вишена. Тогда понятно, почему венеды: они в бело-голубых плащах. Кто может здесь шастать кроме всадников?
Братья шли прямо к замку. Вскоре их заметили. На стенах мелькнуло несколько воинов, а спустя недолгое время ворота отворились, выпуская гурьбу волчьих всадников. Боград с Богуславом заметались посреди камней и бегом кинулись назад, изображая растерянность и замешательство. Когда всадники почти нагнали их, оба вдруг пошли скользящим шагом, уравнявшись в скорости с преследователями.
– Ну, братцы, – сказал Тарус, – готовьтесь использовать заклинания.
Он извлек из-под плаща короткий жезл серого цвета. Боромир достал плоскую коробочку, точь-в-точь такую же, как Хокан показывал. Похил взялся за чудную изогнутую штуковину с торчащей вперед толстой трубкой. Роксалан держал в руке короткий кинжал, блестящий, как начищенное серебро, а Дементий вдруг напялил какую-то невзрачную кепку и исчез.
Вишена машинально потрогал пояс, в котором таилось Холодное Пламя. И когда Боград с Богуславом вернулись, а всадники приблизились на десяток волчьих прыжков, Тарус выдохнул:
– Нумо!
Вишена отнял руки от пояса. На кончиках пальцев плясало синеватое пламя, щекоча кожу. Он направил руки на всадников и тряхнул ими.
Пламя, превратившись в бесшумный синий смерч, плеснуло в толпу волков и людей, пожирая и тех, и других. Вишена прищурился и отшатнулся.
«Ну и силища!» – подумал он. В груди ныла неприятная пустота, Пожарский чувствовал себя муравьем, сдвинувшим подрубленное дерево. И неизвестно, куда дерево упадет – кто сказал, что не на муравья?
Всадников разметало. Пламя рванулось к безрадостному небу Танкара и опало, потеряв мощь. Вишена поглядел на спутников.
Боромир с коробочкой в руках глядел перед собой. На уровне его груди прямо в воздухе, без всякой опоры висели несколько крупных валунов. Миг – и они, словно пущенные из пращи, обрушились на уцелевших аргундорцев. Двое все же прорвались через этот смертоносный дождь, но на их пути стоял Тарус с жезлом. Направив жезл на всадников, Тарус едва заметно двинул рукой.
Всадников вместе с волками швырнуло на камни.
Справа невысоко над землей парил Пристень, размахивая мечом. Просто парил, как шмель над цветками. Вишена протер глаза, но Пристень не упал. Шагах в пятидесяти впереди возникший из пустоты Дементий добил раненого волка, и теперь бродил среди валяющихся в беспорядке аргундорцев.
Все кончилось в несколько коротких мгновений. Вражий отряд даже не успел понять, что гибнет.
– К стенам! – сказал Тарус и все заскользили к замку. Даже Пристень опустился на землю и присоединился к товарищам.
Проходя мимо поверженных всадников, Вишена невольно вздрогнул. Некоторые из них были обожжены, некоторые словно побывали в лапах у громадного медведя – казалось, у них не осталось ни единой целой косточки.
На стенах замка застыли мечники в черных латах. А во дворе замка кто-то громко ворчал, пробуждая неприятных холодок между лопаток.
Защитники замка пребывали в растерянности: впервые к стенам приближался отряд из одних только кондотьеров, да еще в разноцветных плащах. Семеро – в сине-желтых Воинов Лунных Заводей. Шестеро – в бело-голубых всадников Лореадора. Четверо в коричневых, гномьих. Славута в зеленом эльфийском. Вишена в белом, цвете Воинов Сириана. И Омут в невиданном доселе лиловом плаще Девятого Народа.