Кот по имени Кот обычно приходил после наступления темноты. Весь день он блуждал по саду, охотился за мышами — только теперь Максим догадался, к чему был совет предшественника. Видимо, тот и завез на Станцию первую живность.
Максим великодушно позволял Коту улечься на коленях, давал понюхать стакан — Кот недовольно морщился, но каждый раз нюхал снова. Это превратилось в ритуал, как и кусочек колбасы, выделяемый Максимом из своей закуски.
— Видишь Солнце? — спрашивал Максим, когда очередной оборот выносил в зенит яркую желтую звездочку.
Кот молчаливо признавал, что видит.
— Этот свет, — говорил Максим, — шел с солнца три года. Представляешь? Целых три года. А точнее — тысячу восемьдесят четыре дня… Что мы делали три года назад, Кот?
Кот начинал вылизываться, намекая, что три года назад был не в состоянии что-либо делать.
— Мы ездили в Крым, — говорил Максим, сверяясь с органайзером. — Вот ведь глупость, и чего нас в Крым понесло, почему, хотя бы, не в Турцию? Так… и были мы в этот день… нигде не были. Значит — валялись на пляже. И занимались любовью в номере. И пили сладкое вино.
Кот потягивался и задремывал.
— Привет, милая, — говорил Максим. То ли звезде по имени Солнце, то ли женщине по имени Ольга. — Тогда ты ведь еще верила, что мы будем вместе, точно? Всю жизнь вместе…
Кот недовольно мяукал — Максим слишком энергично взмахнул стаканом и облил его.
— Молчи, не насмешничай! — сурово одергивал Максим Кота. — Вам хорошо — март кончился, орать перестали, разошлись. И забыли друг друга…
Кот пристыжено молчал.
— Ладно, не сержусь, — прощал его Максим. — Все равно мне хорошо. Здесь никого нет. Нигде и никого! На три световых года — ни одной живой души, разве что ангел пролетит…
Небо вращалось все быстрее и быстрее. Обычно Максим так и задремывал, ближе к утру перебираясь в кровать, утром ополаскиваясь холодной водой — и становясь на удивление бодрым. Нет, это просто праздник какой-то! Самогонный аппарат, тупые приборы, уныло разглядывающие звездное небо и замеряющие уровни излучений, ледяной вакуум за стеклами купола — плевать, что вакуум не бывает ледяным… да еще и деньги за это платят!
Спиться он почти не боялся. Да, конечно, руководство пришло бы в ужас, обнаружив, как Максим проводит свои дни. В ужас — и изумление, потому что Максим всегда считался надежным и выдержанным человеком. Но он и к этому полугодовому запою подошел основательно: не позволял себе напиться, прежде чем все работы по Станции будут завершены, тщательно просчитал, какую часть продуктов может пустить на брагу, проверил и отладил самогонный аппарат, о существовании которого был наслышан еще на Земле.
— Знаешь, чего я хочу, Кот? — спрашивал он Кота. И тот любопытным взглядом отвечал: «говори, не томи!» — Я хочу поймать волну. Давным-давно ушедшую волну своей любви.
— Мяу, — сомневался Кот.
— Это как в сказке, — поглаживая черную шерстку, отвечал Максим. — Про Снежную Королеву, про мальчика Кая, которому осколки ледяного зеркала попали в глаз и в сердце… Любовь — самое отвратительное зеркало! В сердце у меня осколок сидит до сих пор. А из глаза — выпал. Как лучик света. Отразился — и ушел в небо. Так может быть, я снова его увижу, Кот? Этот лучик? И он снова ударит мне в глаза!
— Зачем? — интересовался Кот.
— Когда у человека любовь в сердце, — ничуть не удивившись, объяснял Максим, — это только страдание. Страдание и не больше. А вот когда еще и в глазах любовь…
ebooksa