Тот поблагодарил и сел. Красавец. Хорошо хоть не красавчик – черты лица крупные, мужественные. Другая подробность, отчасти обелявшая пришельца в глазах Оборышева, – на диво небрежный прикид. Чувствовалось, что одежку свою посетитель приобретал давно и явно не в бутиках.
– Вожделея, – сказал он.
Мстиша приподнял брови.
– Чего-чего делая?
– Вожделея, – виновато повторил тот. – Это моя фамилия. Егор Трофимович Вожделея. Вот… – Он достал и раскрыл паспорт.
Оборышев бросил беглый взгляд и вдруг, заинтересовавшись, взял документ в руки. Лицо на фото было то же самое, но отталкивающе безобразное. Надо полагать, Егор Трофимович расплачивался за свою вызывающую красоту полным отсутствием фотогеничности. Вспомнились строки Достоевского: «Фотографические снимки чрезвычайно редко выходят похожими, и это понятно: сам оригинал, то есть каждый из нас, чрезвычайно редко бывает похож на себя».
– Так что вы мне хотели сообщить, Егор Трофимович? – спросил Мстиша, возвращая паспорт владельцу.
– Мне надо выступить на телевидении, – сказал тот.
– По какому поводу?
– По поводу того, что со мной случилось… Это очень важно, поверьте…
– Верю. – Мстиша кивнул. – И что же с вами случилось?
– Вчера ночью, – известил пришелец, – мне был голос…
«Охрану, что ли, сразу вызвать? – вяло прикинул Мстиша. – Да нет, пожалуй, не стоит… Вроде смирный…»
– И по этому поводу вы хотите…
– Да.
– Это не так просто, как вам кажется, – с сожалением глядя на помешавшегося красавца, заметил Мстиша. – Вот вы говорите, голос. Чей голос?
– Н-ну… я полагаю… – Посетитель с трепетом взглянул в потолок, отчего стал еще прекраснее.
– Вы верующий?
– Да, – истово сказал он. – С сегодняшнего дня. Точнее, со вчерашней ночи…
– И сразу направились к нам?