Смерть или слава. Чёрная эстафета

22
18
20
22
24
26
28
30

«Ага, — подумал Самохвалов, настораживаясь. — Похоже, наши братцы-бандиты тоже призадумались о капитанстве… Прав Гордяев. Все-таки прав…»

— Ну. — Гордяев нарочито небрежно зашвырнул в пасть ломтик синтезированной ветчины. — Капитаны — они разные бывают. Был бы свой — глядишь, и вахты бы почаще случались…

Шадрин поиграл желваками на скулах.

— Слушай, Горец, — процедил он с неудовольствием. — Не темни, а? Спрашивай напрямую. Думал ли я с ребятами о смене капитана? Да, думал. Что еще тебя интересует? И что я получу в обмен на информацию?

Гордяев заметно оживился:

— Вот это деловой разговор! А то все эти обнюхивания, ощупывания… Детство, ё-мое.

Шадрин равнодушно поглядел на шефа директората. Белесыми глазами убийцы. Но Гордяев знал, что равнодушие это напускное. Если бы Шадрину было неинтересно, он бы просто ушел. Или вообще не приходил. А раз есть интерес — значит, можно договориться. Всегда можно договориться, почти всегда.

Гордяеву была очень нужна поддержка транспортников.

— Скажи, мы на Волге плохо жили?

Шадрин не ответил. Тогда ответил Гордяев — сам себе:

— По-моему, нормально жили. Ладили. Не цапались. Все были довольны.

— А я и сейчас доволен, — пробурчал Шадрин и могучим глотком опустошил стакан. — Ну и?

И тогда Гордяев поднял забрало.

— Давай сменим капитана.

— Как?

— А как их обыкновенно меняют?

— Не знаю, — беспечно ответил Шадрин. — Еще ни одного не менял.

— А месяц назад? Вы погулять к рубкам ходили? — Гордяев криво улыбался.

— Погулять, йопрст! Славно погуляли, до сих пор вспоминать стыдно. На рога я больше не попру, Горец. Если ты хочешь сесть в капитанское кресло, устраивай это собственными руками.

— Но ведь не даром, а, Шадрон?