Смерть или слава. Чёрная эстафета

22
18
20
22
24
26
28
30

— Мне сказали, ты о чужих много знаешь откуда-то. Это так?

— Так, — нехотя ответил Суваев. — Только мне обычно не верят.

— Я поверю. Давай-ка ты к нам, а? Хватай любой вездеход, и к казармам! Только быстро, не ровен час зелененькие опять на головы посыплются…

— Они не зелененькие, — машинально поправил Суваев. — Азанни — серые, цоофт — серо-коричневые, шат-тсуры — коричневые…

Фломастер выжидательно глядел на него, и Суваев осекся. Перспектива оказаться на стыке силовых колпаков грела очень слабо, но еще слабее грела перспектива угодить под тотальный нервный удар, который, несомненно, вскоре будет нанесен по Новосаратову. И Суваев стал склоняться к тому, чтобы принять предложение Фломастера.

— У вас бункер какой-нибудь есть? — спросил Суваев без особой надежды.

— Бункер?

— У меня жена. И дочка.

— А-а-а… — понял лейтенант. — Найдем, куда их укрыть.

— Хорошо. Я приеду, — решился Суваев. Он уже понял, что в городе отсидеться не получится. А вот на космодроме… шанс может выпасть. — Надеюсь, что чужие уже сняли поле над городом и космодромом.

— И вот еще что… — Фломастер нервно дернул щекой. — Ты бы взял свой комп с той непонятной базой, а?

Секунд пять Суваев пристально глядел Фломастеру в глаза.

— Добро, — наконец кивнул он. — Возьму.

— И не медли, — попросил Фломастер.

Суваев снова кивнул и крикнул жене:

— Света! Собирайся.

Жена, прижимая к груди дочку, тихо подошла к дверному проему. Последние часы казалось, что она постепенно становится бесплотной, только глаза с отчаянием продолжают глядеть в этот враз ставший еще более жестоким мир.

— Мы уезжаем к патрульным, — объяснил Суваев. — Там есть где укрыться и оружия больше. Да и народ потолковее. А город скоро разнесут. Поняла?

Светлана коротко кивнула.

— Ничего не бери. Только… для Лизки кормежку какую-нибудь сообрази. И быстро.