– Заходи, открыто, – сказал один из срочников и приглашающе повел головой.
Ну Сиверцев и вошел, раз открыто.
Он оказался не первым посетителем. Вторым.
За дальним столиком, позвякивая вилкой о фарфор, что-то поедал толстяк Феда. Помимо тарелки перед ним стоял и уполовиненный бокал пива. От завтрака Феду отвлекать было бессмысленно, поэтому Сиверцев сразу подрулил к стойке. Бармена на месте не оказалось, наверное, отлучился в подсобку по загадочным барменским делам. Или на кухню ушел – оттуда доносилось хорошо различимое журчание льющейся воды, видимо, дневальный мыл посуду.
Через пару минут бармен появился, узрел свежего посетителя за стойкой и вальяжно приблизился. Поскольку сегодня Сиверцев выглядел вполне пристойно, за счет заведения ему, надо понимать, не полагалось.
– Привет! Яишенку какую-нибудь сообрази, а? – попросил Сиверцев. – Со шкварками. И с лучком зеленым. Только, ради аллаха, без помидоров.
Бармен флегматично чиркал в блокноте.
– Кофе? – осведомился он, записав.
– Лучше чай. Черный. И в большой чашке, не в наперстке.
– Спиртное?
– Пока пас.
Бармен кивнул, с треском вырвал из блокнота лист и указал рукой в зал – присаживайся, мол.
– Да я лучше тут, за стойкой, – пробормотал Сиверцев, а затем неожиданно для себя самого прошел к ее дальнему краю и уселся на крайний табурет. На то самое место, где чуть больше суток назад сидел некто в балахоне.
За спиной Сиверцева Феда поперхнулся пивом и зашелся в приступе мучительного кашля.
Сиверцев обернулся, округлив глаза и приподняв брови.
– Ты чего? – спросил он с легкой тревогой.
Феда, все еще кашляя, отмахнулся – сиди, мол, сам разберусь. Ну Сиверцев и повернулся опять к стойке. Было слышно, как где-то на кухне бармен внушает повару:
– Яишницу со шкварками и с лучком. Да с зеленым, Мосол, а не с гнилью твоей со склада.
– Яиц сколько? – бурчал невидимый Мосол.
– Сколько и всегда, три. И живее давай, ща народ набежит, уже почти девять.