– Подельников Басмача ты положил?
Кекс решил спрашивать прямо, без экивоков и иносказаний.
Псих сразу поскучнел. Потом не очень уверенно ответил:
– Ну… можно сказать и так.
– Их было пятеро. Показались только трое. Что сталось с парочкой, которую мы так и не увидели?
– Думаю, их сожрали собаки, – предположил Псих. – Но вообще-то они пытались обойти вас с Батоном со стороны Агропрома.
– Слушай, напарник, – как мог проникновенно сказал Кекс. – Я уже вижу, что ты ни разу не простак, а хитрован еще тот. Понимаешь, когда по Зоне идет команда, лучше знать, на что способен каждый ее член. На что способен Батон, я примерно представляю. А вот о тебе такого сказать пока не могу. По-моему, ты положил двоих лбов Басмача, причем без единого выстрела и вообще без шума. И потом, если не ошибаюсь, еще двоих. Я прав?
– В общих чертах. – Псих снова вроде бы и не возразил, но ответил уклончиво.
– Скажи честно, – Кекс пошел в лобовую, – ты раньше воевал?
Псих поморщился, выставил на стол последнюю миску, куда только что высыпал из пакета рыжеватые крекеры в виде колечек и восьмерок, и присел напротив Кекса.
– Ну, воевал, – ответил он сухо.
– Чечня?
– Нет.
– А что? Сомали? Или Корея?
– Ни то, ни другое. Нечто вроде Чечни, только чуть подальше. А это важно?
– По-моему, да.
– А по-моему – не очень. Война везде одинаковая.
– Может быть, – пожал плечами Кекс. – Я сам не воевал, мне не с чем сравнивать. Честно говоря, до сегодняшнего дня никогда бы не подумал о тебе ничего подобного. Хотя «калаш» ты выбрал явно неспроста. Так ведь?
– Я его знаю, как родного, – просто ответил Псих. – А эти заморские пушки… Ну их. Электроники в них насовали, трогать боязно. Лучше «калаш».
– Понятно, – кивнул Кекс. – Теперь понятно. Что ж ты раньше не сказал?