– Мы рождены друг для друга и пойдем по этой жизни вместе!
– Теперь всё сходится. Я узнала, – прошептала Яна, догадавшись, почему были отравлены она и Карл. Целью был Мартин.
Мирослава придвинула к себе стул и развалилась на нем. Сейчас она очень мало напоминала ту скромную девушку, какой была в день знакомства. Она вальяжно закинула ногу на ногу, разрез на юбке до самой талии обнажил все ее прелести.
– И что? Что ты узнала? Что мы с Мартином предназначены друг для друга?
– Ты не открывала своей привязанности.
– А никто и не спрашивал. Да, я ездила в Санкт-Петербург, как только у меня выдавалась свободная минутка, – согласилась Мира.
– Это каждые праздники и каждые выходные на протяжении десяти лет, – хмыкнула Яна. – Не многовато ли?
– А тебе-то что за дело? Кто считает время, проведенное с любимыми? В моей ничем не наполненной жизни у меня только и оставалась эта отдушина. Может, я, как Достоевский, вижу мир в страданиях.
– Даже так?
– Не издевайся. Достоевский – это давно состояние души, мыслей. Да, я приезжала сюда и впитывала питерскую атмосферу, отношение людей друг к другу, краски северного неба. Питер – это тоже моя любовь. И однажды я поняла, что не могу без него жить…
– Без Достоевского? – серьезно уточнила Яна.
Мирослава окатила ее презрительным взглядом и процедила сквозь зубы:
– Мартина Вейкина. Тогда я еще не знала его имени. Я просто потеряла дар речи и ощущение реальности. Сильный, красивый, с поражающим радиусом своей энергетики. Я долго приходила в себя, потом, понимая, что не смогу больше его не видеть, стала искать встреч с Мартином. Это – «здравствуйте», это – «можно я поработаю два дня посудомойкой у вас в ночном клубе?» Всегда – «да, пожалуйста». И я это делала и преследовала его, преследовала… Только Мартин этого не знал. Он даже не запоминал меня. Каждый раз я была для него новым человеком и всегда наталкивалась на его положительную энергетику.
– Неужели он тебя не замечал? – поинтересовалась Цветкова.
– Замечал, но… не отмечал в своей памяти.
– А как же твоя мама?
– Мама догадалась, что я неспроста мотаюсь в Питер. Она прямо в лоб меня спросила, и я решила ей довериться. Рассказала, что давно влюбилась, и не смогу жить, если не буду видеть своего любимого.
– И как она отреагировала? – спросила Яна. У нее на лбу выступили капельки пота.
– Я скажу тебе, – пробуравила ее взглядом Мирослава. – Мама повела себя неправильно. Она смеялась и даже насмехалась надо мной. Какой, говорила, он твой? Намекала, чтобы я спустилась с небес на грешную землю. Что пора взрослеть и рожать реальных внуков, а не придумывать для себя принца на белом коне. А то, говорит, принц через год испарится, останется у тебя только лошадь. А я слышать ничего не хотела, знакомиться ни с кем не желала.
– Ты убила мать?! – ахнула Стефания Сергеевна.