– Да, мы рисковали, – рассмеялась Мирослава, – это же было в первый раз. Я боялась, что вы до секса не дойдете, но тут вы прыгнули выше крыши! А вот потом я даже хотела, чтобы вы умерли, чтобы ты больше не путалась у меня под ногами. Ты уже была не нужна. Запись с изменой была у меня в руках. Но вы живучие оказались.
– А как ты с Мартином на ёлочном базаре познакомилась? Это же, явно, неслучайно. С твоей-то целеустремленностью, – прищурила глаза Яна.
– Я рискнула, конечно, но мне стоило еще раз воодушевиться от своего принца, черпнуть от него энергию. Я в этот день следила за ним и сидела в кафе за соседним столиком, когда Мартин обедал. Я слышала его разговор по телефону, что он допоздна будет работать, но часам к десяти успеет купить елку на базаре, который рядом с его домом. И Новый год всё же придет к ним в дом. Вот я к десяти часам и подошла на точку ёлочного базара, ближайшую к его дому. Я хотела еще раз его увидеть, посмотреть в глаза перед праздником. Это, считай, стал бы наш первый Новый год. А уж следующий Новый год я бы по-человечески встретила с ним вдвоем. Я нашла способ, чтобы долго ходить на этом ёлочном базаре в ожидании Мартина, но дальше всё пошло катастрофично. Эти идиоты решили изнасиловать меня, я тогда очень испугалась, но Мартин подоспел вовремя. Я словно попала с ним на страницы романов, которые иллюстрировала. Мой принц спас меня! И я не только смотрела ему в глаза, он дотрагивался до меня, видел меня обнаженной. У нас с ним случился тантрический секс. Я окрепла в своем желании связать свою жизнь именно с Мартином.
– Какой кошмар. Бедный мой сын, – прошептала Стефания Сергеевна.
– Заткнись, старая дура! – рявкнула Мирослава.
– А тебе не кажется, что со свекровью должны быть другие отношения? По крайней мере, более уважительные? Раз ты собралась жить с ее сыном? – спросила Яна.
– А ты думаешь, что я дура? Я же вижу, что она тоже против меня. Но никто не встанет на моем пути. Я буду жить с сиротой, это лучше, чем терпеть капризы старой маразматички!
– Зачем ты риелтора убила? – спросила Стефания Сергеевна.
– Я тут не при чем! Я никого не убивал! – тут же занервничал Леднев.
– Я, кажется, знаю почему, – сказала Яна. – Она уже жила в доме Мартина, занималась с ним тантрическим сексом, извините, подыскивала жилье. Она не знала, что по правилам на сделку могут выйти люди, не состоящие на учете в психоневрологическом диспансере. Риелтор сделала в Москву запрос, она даже тебе могла этого не говорить. Это стандартная процедура. Вот ей и пришел привет. Наверняка она встретилась с тобой. С какой злостью ты реагируешь на свой диагноз, мы уже видели. И ты грохнула ее. А почему в моей квартире? Так, может, чтобы мне навредить. Не смогла меня убить, так хотя бы посадить, – предположила Яна.
– Ваши эксперты работают очень плохо, – вздохнула Мирослава. – Я осыпала труп твоими длинными волосами, я знала, что должны выйти на тебя. Посадить или нервы потрепать. Твой имидж в глазах Мартина и так уже пострадал. Он же все-таки расстался с тобой. А тут еще бы ты была под следствием.
– Ненадолго он с ней расстался! Не дождешься ты моего сына, ему кроме Яны никто не нужен, – встряла Стефания Сергеевна.
– Заткнитесь! Значит, твоему сыну предстоит стать вечным вдовцом!
– Мне всё понятно, труп долго не находили, и ты отвела туда Ивана Демидовича, прикинувшись девицей легкого поведения. Наверное, он узнал тебя, терялся в догадках и хотел мне сообщить об этом. Отравить его не представлялось возможным, вряд ли он бы сел с тобой чаи распивать. Поэтому ты проломила ему голову. А к Герману я в очень плохом состоянии попала в машину из-за того, что вы следили за мной, – догадалась Яна.
– С Германом ты по любому должна была познакомиться, – захихикала Мирослава. – Мы бы устроили для Мартина еще одну запись, чтобы добить окончательно.
– Сама не ведаешь, что творишь. Мартин еще мог усомниться, что у Яны вспыхнули старые чувства, и что-то могло получиться с Карлом, но, чтобы она стала ему изменять со всеми подряд… Ты превратно понимаешь невинность, порочнее тебя я еще не встречала человека, – поджала губы Стефания Сергеевна.
– Я не хотел, я не хотел… – твердил Герман. – И спать с тобой не хотел. И риелтора не травил. Это она сама. Узнала, где я храню слезы моей девочки, так я называю ее яд, и подмешала ей смертельную дозу. Я не хотел…
– Хватит истериковать, хлюпик! – зыркнула на него Мира. – Ты бы видел себя, как ты воодушевился, когда удалось одурманить Яну, и когда я с помощью «твоей девочки» убила человека. Ты же лопнуть готов был от гордости и собственной значимости. Что ты царь и бог, кого хочешь одурманишь, кого хочешь убьешь! Ну, а теперь, если дальше хочешь жить со своей «девочкой», она же погибнет без тебя, застрели сучек. Они не дадут нам жить спокойно. Всё, что мы сделали, тогда не будет иметь никакого смысла!
– Но я… я… – затрясся Герман.
– У нас нет другого выбора! Пристрели!