На календаре было уже 31-е число. Мирослава купила себе горстку каких-то конфет, несколько мандаринок, и всё это выложила на стол. Бутылочка шампанского уже охлаждалась в холодильнике. Мирослава захотела ощутить запах хвои, и у нее возникла одна идея.
Бродя в округе по магазинам, Мирослава увидела ёлочный рынок. Он находился на каких-то задворках, почти на пустыре. Продавались ёлки, сосны на любой вкус, также и ветки для новогоднего украшения или букета для них, для тех, кто не хочет или не может позволить себе целое дерево. Но при этом номинально что-то от ёлки в доме присутствовать будет, а также и запах хвои. Дед Мороз у Мирославы был совсем маленький, ему даже еловая «лапа» была бы великовата. Она задумала на территории елочного базара подобрать с земли, то есть со снега, малюсенькую, случайно оторвавшуюся маленькую веточку, сантиметров пятнадцать, собрать таких три штучки и после вставить их в мешочек за спиной деда Мороза. Это будет выглядеть так, словно он идет из леса и несёт за спиной маленькую ёлочку. И это было бы так мило! Мира со своим художественным воображением явственно представляла эту картину.
Уже через двадцать минут она была недалеко от ёлочного базара. Дул неприятный пронизывающий ветер, на улице не было ни души. Замкнутые высокие питерские дворы-колодцы из высоких серых стен создавали ощущение крепости, Бастилии, тюремных застенков. Того места, где выгуливают заключенных. Сама Мирослава, конечно, была далека от уголовной романтики и не знала, как там в тюрьме на самом деле, но в воображении ей рисовалось именно так.
Кое-где в высоких окнах, словно в бойницах, светились огни приятным, манящим желтым светом. Они были похожи на звезды в темном небе, молчаливые и величественные. Конечно, все люди сейчас находились дома, со своими семьями, с гостями, родственниками, друзьями, в последнем приготовлении за столом, за шутками-прибаутками. Мира остро ощутила приступ одиночества, но быстро отогнала его, взяв себя в руки.
– Я не могу раскисать. Иначе я сойду с ума! Я нормальный, адекватный человек, и я прекрасно понимаю, что осталась одна, и я должна жить в одиночестве, а не существовать. Находить свои маленькие радости и не закрываться от мира. Судьба не может только наказывать меня, мне когда-нибудь повезет. Надо только верить и не впадать в отчаяние. – Так сама себе говорила Мирослава, проводила своеобразный внутренний тренинг.
Ёлки и сосны были свалены в одну кучу в импровизированной клетке-беседке, обтянутой сеткой. Народа, то есть покупателей, не было. Мира зашла за сетку и посмотрела под ноги. На снегу валялось очень много маленьких еловых веточек, оторвавшихся от стволов. Мирослава нагнулась, чтобы найти три обрывочка побольше, и тут на нее что-то навалилось сзади. Кто-то большой и сильный схватил за шкирку и начал трясти девушку, словно грушу.
– Ты что, старуха, здесь делаешь? Что ты вынюхиваешь?! Украсть елочку захотела? – услышала она грубый мужской голос.
Вся жалость к продавцам ёлок (бедняжки, на носу Новый год, а много товара еще не продано, да и не продастся уже) мгновенно улетучилась из души Мирославы. Она висела в воздухе, не касаясь ногами плотно утоптанного снега. Ее развернули, словно флагшток, лицом к нападавшему и дыхнули в лицо сильными алкогольными парами.
– Оп-па! – то ли удивился, то ли обрадовался схвативший ее мужик. – Генка! Иди-ка сюда! Это нам новогодний подарок! Я думал, что бабка ёлку стащить хочет, а тут такая краля! Залюбуешься! Ты что же, воровка ёлочная, делаешь-то?! – плотоядно осматривал мужик свою добычу.
– Что вы! Я не воровала! Отпустите меня, пожалуйста! Я просто ветку с земли хотела взять! – начала отбиваться Мира, махая руками и ногами.
– Да ты моя сладенькая… Тю-тю-тю! Слышишь, Геныч, она просто веточку с земли хотела взять! А может ты ее оторвала? Любая веточка денег стоит, бесплатного ничего нет, тебя мама не учила?
К этой живописной скульптурной группе подошел сопящий от мороза мужик в тулупе с поднятым воротником и в валенках с допотопными галошами.
– Чего орёшь, Димон? Ого! Снегурочка из леса прибежала? Это она удачно зашла, – сказал он, и Мирослава поняла, что ей ждать помощи неоткуда.
– Я не крала! Отпустите! Отпустите меня! Я заплачу! Я заплачу вам! Пустите! – забилась она в руках Димона.
– Заплатишь, конечно, куда же ты денешься, – согласился Геннадий. – Только есть ли у тебя такая большая сумма, крошка?
– П-почему большая? Я подобрала только небольшую веточку, – не поняла Мира, всё еще наивно надеющаяся мирным способом уладить недоразумение.
– А веточку ты, дорогуша, отодрала от дорогого импортного дерева и испортила его товарный вид.
– Ничего я не драла! Поверьте мне! Я подняла со снега!
– А где доказательства? Можешь предъявить видеодокументы? То-то же. Заплатишь нам теперь за все испорченные ели и сосны. Я поздно тебя заметил, ты, наверняка, тут уже полчаса ошиваешься, нанося вред всему товару без исключения.
Геннадий вытер руковицей красный мокрый нос и уставился на несчастную пьяными мутными глазами.