Мира снова завертелась в руках Димона.
– Да пустите же меня! А сейчас кричать буду! – И завопила: – Милиция! Тьфу! Полиция! Помогите!
Димон поставил ее на снег и прошипел в лицо:
– Чего визжишь? По уху захотела? Я двину! – И он угрожающе поднял кулак.
Мира втянула голову в плечи.
– Не надо…
– То-то же… Димон толкнул ее в спину. – А ну, пошли…
– К-куда? – испугалась Мира.
– На кудыкину гору, – хмыкнул Димон. И пояснил: – Давай, давай! Шевели булками.
Почти за шиворот он дотащил ее до какой-то сараюшки, напоминающей бытовку. В ней продавцы, наверное, грелись в течение дня. Ужас затопил сердце Миры, она резко повернулась и толкнула Димона в грудь.
– Никуда я не пойду, понял?! – закричала она. – Помогите! Караул!
А в голове у нее билась-крутилась одна-единственная мысль: «Мама дорогая! Кто же сейчас придет покупать елку? До Нового года два часа осталось. Всё… я пропала…» Она повернулась и больно звезданула Димона по коленке.
Тот грязно выругался, Геннадий кинулся ему на помощь, и они с силой затолкали Миру в бытовку.
– Если не можешь расплатиться за причинённый ущерб деньгами, заплатишь натурой. Мордашка у тебя симпатичная, фигурка тоже прощупывается. Геныч, да держи крепче! Заноси! Раздевай ее! А ты прекрати орать, а то сейчас вырублю и потом зубов не досчитаешься! Получай удовольствие, дура!
Мужики навалились на Мирославу и принялись рвать на ней одежду, словно два голодных, бездомных пса, накинувшиеся на сахарную косточку.
Мира впала в неистовство, защищая свою жизнь. Она вопила что было сил, но вместе с покидающими ее силами ослабевал и ее охрипший голос. Запах, идущий от насильников, усиливался еще более тошнотворной вонью этой хибары. Миру повалили на узкую скрипучую лежанку, заваленную грязными тряпками. Димон зажал ей рот грязной лапищей и Мира поняла, что он сейчас задушит ее. Она билась в руках насильников, как рыба, выброшенная на берег, не помня себя от смертельного страха. Еще пара минут – и она потеряет сознание. В глазах у Миры потемнело…
Неожиданно дверь бытовки распахнулась. Насильники на секунду оторвались от своей жертвы и повернули головы к двери. Мира воспользовалась этим, забилась еще сильнее и прохрипела:
– По-могите… мне…
– Эй, вы что тут делаете, уроды? – услышала она мужской голос.
«Еще один… – мелькнула острая, как бритва, мысль у Мирославы. – Всё… Мне конец…»