Он вообще сегодня весь вечер ворчал.
— Но ты прав, практически наша, — добавил Завулон. — Я ее даже помню. Так нарывалась на инициацию, аж подпрыгивала.
Ефим, вывалившись из фургончика и увидев, кто ждет у трапа, тихо взвыл.
— Между прочим, она боком по нашему делу проходит, — сообщил Швед. — И с трупом нашим ожившим знакома — труп ей денег должен.
— Когда денег должен труп, — заметил Завулон философски, — кредитору не позавидуешь.
— Мне оставаться или как? — осведомился из кабины Витя.
Рублев тоже не спешил выходить, он явно намеревался уехать вместе с Витей.
— Вынужден вас огорчить. — Юрий отвлекся от Риты. — Сегодня все ночуем на дебаркадере. И нечего морщиться, целее будете.
Рублев был недоволен и не собирался этого скрывать.
— А за малышку свою не беспокойся, сегодня ее прикроют, — добавил Юрий и отвернулся.
Конечно же, о безопасности дочери Рублев предпочел бы позаботиться самостоятельно, но по всему чувствовалось: с москвичами лучше не спорить.
Подошли к трапу. Рита молча глядела на приближающихся Иных.
— Юра, — тихо сказал Завулон, — займи ее. Да и остальных тоже.
А потом повернулся к Шведу и уже не сказал, как Юре, а приказал:
— Где тут кабинет? Веди. Говорить станем.
Швед обреченно ступил на трап и повел.
Чем занялись киевские коллеги, москвич Юрий и упрямица Рита, Швед, естественно, не знал. Потому что с Завулоном действительно состоялся долгий, далеко за полночь, и неожиданно информативный разговор. Во всяком случае, раньше Иные высших рангов с ним так не откровенничали.
Завулон без лишних церемоний расположился в хозяйском кресле. Швед, словно гость, — на диванчике. Да и если подумать, успел ли Швед стать хозяином сегодняшнему неожиданному подарку? Морально — скорее нет, чем да. Кабинет еще не стал его домом, не говоря уж обо всем дебаркадере с его заявленными десятью спальнями, двумя залами, камбузом, столовой, техзоной и душевыми.
Швед вообще сейчас о подобном не думал. Он слушал.
— Значит, так, друг Темный, — заявил Завулон. — Ты, конечно, хочешь знать, что на самом деле происходит. Имеешь право. Да и время пришло. Что ж, знай. Только учти: многие знания чреваты многими печалями. По-моему, ты прожил уже достаточно, чтобы это понять. Рассказывать дальше? Или предпочтешь оставаться разменной мелюзгой?