— Братец Чой, а как ты вообще догадался, что это дел рук того сорванца Су Ченя?
— А ты его морду видел?
Ян Гэ аккуратно притворила за собой дверь и склонила голову.
— Вы звали меня старейшина Гэ?
— По обители ходят слухи.
— Слухи?
— Поговаривают, будто наша юная звезда повадилась вламываться в чужие кельи…
— Дедушка и ты туда же⁈ Да не было такого!
— А если подумать?
— Ну, может разок и было. Но только один, а всё остальное — грязные слухи. И когда я узнаю, кто их распускает…
— Вот! Я так и знал! Это всё дурное влияние того дерзкого сопляка Би Хана!
— А мастер-то тут при чём? — обиженно насупилась Ян Гэ.
— А притом! Это разве не он таскал тебя по всем этим злачным местам? И вот теперь, когда ты, наконец, расцвела те семена разврата, что он в тебе посеял дали свои всходы. О горе, мне горе! Сердце этого старика разбито. Он чувствует, как жизнь покидает его…
— Дедушка, ты переигрываешь. Думаешь, я не знаю, сколько у тебя накопилось ци? Ты ещё всех нас переживёшь.
И это были не пустые слова. Дедушка Ян Гэ был не только одним из старейшин их секты, но и являлся признанным долгожителем. Не так давно он разменял третью сотню лет и практически встал в один ряд с девятью Небесными мудрецами — законными представителями всего Мурима и теми, кто когда-то заключил договор вечного мира с Императорским двором.
А ещё её дедушка совсем не выглядел на свой возраст. Если бы Ян Гэ не знала, сколько на самом деле лет этому статному седовласому мужчине, то решила бы что перед ней ровесник мастера Би Хана — разве что поседевший раньше положенного срока. Даже глаза дедушки и те не выдавали его истинного возраста, они лучились юностью и задором, давая фору многим молодым. Да и чего уж там, ко всему прочему её дедушка был ещё тем покорителем женских сердец. Даже в столь преклонном возрасте он нет-нет, да и получал любовные послания из самых разных кланов и сект. До Ян Гэ даже доходили слухи, будто сама дева Му старшая сестра Небесного демона была не прочь провести ночь с её драгоценным дедушкой. Но слухи слухами, а дальше обычных разговоров такие предложения не заходили. Несмотря на всю свою внешнюю привлекательность, известность и личную харизму дедушка Ян Гэ предпочитал женскому обществу уединение в родных горах. Да и могло ли быть иначе,если старейшина Гэ наравне с шестью другими старейшинами являлся олицетворением учения Мудан. И согласно этому учению её дедушка давным-давно отринул мирские страсти. Так что единственной его связью с этим бренным миром вот уже пятнадцати лет оставалась одна лишь Ян Гэ, его родная внучка.
— Ян Гэ, мой солнечный свет, обещай мне лишь одно. В следующий раз, когда будешь вламываться в чужие покои, не оставляй после себя живых свидетелей.
— Дедушка!
— Ладно-ладно, только не дуйся. На самом деле я позвал тебя не за этим
— Да, а зачем тогда? — тут же навострила ушки Ян Гэ.