Обычная новость, читаемая хорошо поставленным голосом профессиональной «говорящей головы», слушалась так:
… Враеские войска в субботу обстреляли передовые поиции 22 сводной бригады в районе населённого пункта Соссони. Наси героические военные дали им достойный отпор, и по данным на 18:00 субботы в этом районе продолалось уничтоение проникаюсей группировки противника, сообила насему телеканалу пресс-секретарь Минобороны, Иара Сакович…
Вроде и понятно, но башка начинает болеть со страшной силой, когда непроизвольно пытаешься переводить чужой диалект в привычные речевые обороты.
У моих собратьев по прослушиванию ситуация обстояла не лучше. Чжоу беспрерывно вскакивал, бегал по столовой, потирая виски и просил отпустить его в караул ко всем остальным. Ежи нервничал, грыз губу, но не сдавался, опцией паузы почти не пользовался, демонстрируя редкостное упрямство. Я хотел спать, почти не пряча зевоту.
Через несколько часов у нас вышел несколько вынужденный перерыв. Вместе с сержантом в продуктовый склад, вход в который располагался из столовой, притащился Сквоч. Единственный во взводе, у которого отсутствовал небоевой позывной № 2. Мы неоднократно спрашивали его фамилию, однако Сквоч только лыбился и гыгыкал в ответ, рассказывая о том, что второй составляющей имени у него нет. Приютский.
Может и так, я про приютского, если что. Слишком тупой личностью являлся наш сослуживец. И физиономия под стать: скошенный, узкий подбородок; неровные, крупные зубы, выпирающие из-под пухлых, длинных губ; большой вислый нос и бесцветные, маленькие глазки. При такой отталкивающей внешности Сквоч обладал удивительной особенностью — он был бесконфликтен и всегда придурковато-добродушен. Настолько, что обычно злых взводных шутников как-то не тянуло подтрунивать над ним. Друзей Сквоч не имел, врагов тоже.
«На своей волне» личность, неинтересная.
С ним мало кто рвался общаться, а он почти никогда не заговаривал первым. Так и жили, будто в параллельных мирах.
По логике, им бы с Чжоу сойтись, но не срасталось. Первый любил одиночество, а второй… да никто не знал, что любил Сквоч.
Пока Бо самолично выносил сухпайки для торчащих по периметру солдат (не доверял он нам, запасливым да вечно мечтающим о сладеньком, шляться по складу), я поинтересовался, как там дела наверху. Тогда от него и узнал, что сержант сделал неслыханное послабление — отменил приказ о разгрузке электроплатформы и отпер гермоворота каземата, загнав её туда целиком. Пожалел, значит… Ну да, задолбались парни, а им до утра скучать на постах.
— Не отлынивает никто. Мид словно с цепи сорвался, — шёпотом делился Сквоч. — Бегает, проверяет, пинки направо и налево раздаёт. Гы-гы… а меня в носильщики назначил. Повезло. Прогуляюсь, пока ребятам корм разносить станем… Да. Никогда таким сержа не видел. Не знаете, может от него баба ушла?
— Хрен знает, — флегматично отвечал Дон, опёршись о стену и посматривая на упаковки солдатского корма, горкой высящиеся на одном из ближних к складу столов. — Хрен знает…
В общем, перебросившись парой слов с сослуживцем, я неожиданно для себя сбросил дремоту и начал делать выводы из увиденного по визору. Результаты мне не слишком понравились.
Основное, что напрягло — правительства обеих враждующих сторон делали огромный упор на некую помощь Федерации в борьбе с врагами.
В выпусках новостей, будто под копирку, вещали о достигнутых договорённостях, результативных переговорах и скорых поставках необходимой гуманитарной помощи. При упоминании последнего пункта «говорящие головы» демонстрировали знающие выражения на своих лицах, как бы намекая: «Мы все понимаем, что речь идёт о чудо-оружии, однако вслух этого произносить нельзя».
Каждая из сторон подавала информацию под определённым углом, фактически провозглашая о том, что Федерация именно с ними, а не с теми нехорошими людьми за границей, которым скоро крышка.
Про наступления или результативные боевые операции не упоминалось ни слова. Репортажи ограничивались полевыми лагерями, окопами с бравыми небритыми мужиками да съёмками залпов из установок реактивного огня.
И везде победы, победы, победы… Обсасывание названий никому неизвестных посёлков и высот, интервью с важными штабистами, грозные обвинения противника в геноциде и преступлениях против человечества.
Если отбросить всю эту шелуху, то обстановка складывалась примерно так: ни войны, ни мира. Стреляли друг в дружку понемногу, минировали подходы, военные получали положенные надбавки и иногда гибли по разным причинам.
Тянулась эта канитель более четырёх лет. Народ привык, тема подзатихла и уже не так будоражила умы.
ebooksa