— За импотента извини, — донеслось с соседней койки, когда сопровождающие разошлись. — Хотела тебя подстегнуть. Для реализма.
— Проехали, — Иванов, бесцельно изучающий редкие облака на небе, действительно не держал зла на женщину. — Лучше расскажи, как здесь оказалась.
Вздох, другой...
— Когда ты пропал — все на уши встали. Добрались и до меня... Фрол Карпович лично прибыл на беседу. Переживал, весь на взводе такой, резкий... Он и сообщил об исчезновении моего куратора. Связал два события, провёл нужные параллели, вот только выводы сделал неверные. Считал — вас обоих похитили. Позже, через посредников, со мной связался Александрос. Попросил никому ничего не говорить и срочно отправляться сюда. Я послушалась.
— И ошиблась.
— Нет. Не ошиблась, — Лана упрямо сопротивлялась очевидному. — Я ему верила, и сейчас, после всего случившегося, верю. Когда мы встретились, он поделился со мной своими планами, замыслами, мечтами. И искренне жалел тебя, считая заложником обстоятельств.
Поперхнувшись слюной от возмущения, Серёга высказался начистоту:
— Ты охренела?! Или мне извиниться за то, что натворил?!
Недовольство разбилось о гранит спокойствия.
— С чего бы? Ты поступил адекватно, спасал себя. Я о другом… Александрос хотел осуществить, в общем-то, разумные вещи. Вернуть искусственно отобранные перспективы. Когда рассказывал — светился изнутри. Сиял мечтами. И это при его-то сдержанности и скрытности... Себя вспомни. Ведь тоже стремишься улучшить мир. В лекари метишь, о важном рассуждаешь, а до этого? Терроризировать вампирчиков на полном серьёзе собирался! Припоминаешь? Или выборочный склероз настиг?
— Нет. Но красть людей...
— Ну да, ну да... Почти большая разница. Успокойся. Александрос это понимал и считал похищение неизбежным злом во имя пользы. Тебе, конечно, ни холодно, ни жарко от чужих идеалов, да и я никого не оправдываю, но... не знаю, как бы я поступила на его месте.
Откровенность Сергей оценил. Оставив проблемы морального выбора Фролу Карповичу и прочим высокопоставленным чинам Департамента, повернул диалог в более приземлённую плоскость.
— Приехала ты. Дальше что?
— Выслушала просьбу о помощи. Александрос хотел тебя сделать союзником, только не знал, как. Надеялся убедить, склонить, открыть новые горизонты... Выходка с клеймением здорово поломала его планы. Я предложила ввести тебя в шоковое состояние, поиграться с психикой. Сломать, но не до конца. Нарочно переселилась в камеру, настояв перед этим на проверке под Печатью. Заставила убедиться в чистоте намерений.
— Ничего не понимаю, — Иванов запутался. — Если ты помогала не мне, а потом мне... Надула всех?
Соседка тихо рассмеялась.
— Какие же вы, мужики, наивные. Любите, чтобы просто, понятно, как в справочнике. Я никоим образом не обмолвилась про собственные мысли, а они имелись в избытке. Мне понравилась затея, но не исполнение. Нельзя никого приносить в жертву каким бы то ни было помыслам и целям. Что тебя ждало, согласись ты встать в ряды последователей нового борца за светлое будущее? Вечные прятки, сомнительные союзники, нервы на пределе, расставание с семьёй? Надолго подобную организацию не спрячешь... Последствия — непредсказуемы, но предсказуемо мощнейшее противостояние тех, кого всё устраивает. Серёжа, признай, ты мечтаешь о другом... Ну и нравишься ты мне. Жалко десятилетие терять.
— И всё?
— Если бы... В своём заточении ты оказался не одинок. Александрос, страхуясь, до полного успеха перевербовки перевёл меня на казарменный режим, не понимая, что этим многое рушит.