Служивый отвёл глаза, шмыгнул носом.
— За околицей, в кустах. Холодные.
— Лошади?
— Упряжные, иных не видал.
— Дозор?
— Редкий. У избы пара, далее тоже есть. Носами клюют.
... На эту глухомань их вывел беглый от Зарудыной лихости отрок. В рваной рубахе, ополоумевший от пережитого. Ему дали хлеба, воды, укутали в дерюгу, чтобы не околел со страху и опамятовался.
Понемногу, лаской, добились у бедолаги, где ватага малым лагерем стала, к своим поспешая.
— Телег много, — прижимаясь к старшим, вещал отрок. — Все с добром всяким. Тятьку забили у колодца, мамке с младшими прислуживать велели, воду носить. Да обходить тятьку не велено! Чрез него, грят, переступайте.
Узнав, на кого вывела судьба, беглый загорелся:
— Укажу! Всех укажу! Я дорогу ведаю. Не заблудимся.
Он и сейчас сидел близко, слушал...
Кого посылать за подмогой — Ключима размышлял недолго. Двух наиболее молодых (а кого ещё?) и отрока с ними. Сами же, пешим ходом, людишек вызволять. Ежели не ошиблись, то каждый сможет с собой взять одного. Лошади надёжные, вынесут.
— Ты и ты, — уверенно указал он на избранных. — И ты... — на отрока. — Верхами к ближнему городу, там с докладом... сами узнаете, кто силу имеет. После — к нашим. Грамоту писать некогда, словесно управитесь.
Ничего не ответили гонцы сотнику. Попрощались со своими, обнялись, оседлали лошадей. Беглый тихо грыз губы.
Далеко пройти воинство не успело. Из предрассветного марева во множестве показались Зарудыны прихвостни из ближних. Всех убили, кроме Ключимы. Ловко, знающе.
Как он потом понял по оговоркам — ждали дозорные лазутчика. Углядев, подняли старших, по следу прошли...
— А хочешь узнать, для чего я так зверствую? — жадный до чужих мук колдун вновь держал сотника за голову, выпивая жизнь.
— Ы...ыэ... — спица ворочалась внутри, острием прощупывая путь дальше, вглубь. Дыхание спёрло.
— Жить хочу. Всего лишь… Вот ты мне жизнь отдаёшь, помирая помаленьку, а мне это тяжко, суетно, — мучитель чванливо погладил слипшуюся от слюны бороду привязанного, покровительственно похлопал по щеке. — Научен я отнимать отпущенное, но во всяком деле своя хитрость имеется. Могу либо через умучение долгое собирать, либо по своей воле отданное. С тем проще. Наложил на себя человек руки правильно — мне и радость. Поболе, чем с тебя выгода… Ты, мнится, мне, желаешь вызнать, в чём выгода?
ebooksa